Выбрать главу

— Я кажусь вам смешной?

— Нет, верить вовсе не смешно. Никогда я не стал бы смеяться над верующим, я только иной раз его страшусь.

— Страшитесь?

— Да, как, например… — Он умолк, он не хотел обидеть ее, сказав, что верующий, часто, и не подозревая об этом, играет краплеными картами. — Я чуть не обидел вас, и притом бессмысленно. А какой мужчина захочет обидеть женщину в тот момент, когда его так и тянет погладить ее по голове.

— Есть несчастные мужчины, которые так и делают. Я два года была замужем, церковь, надеюсь, скоро аннулирует этот брак. Я рассказываю все это, чтобы и вы наконец заговорили о себе. Меня зовут Габи ле Руа, Ле Руа моя девичья фамилия.

Он представился, в нескольких словах обозначил свое нынешнее положение и подробно рассказал о своей работе негра, что ее очень позабавило.

Поужинав в маленьком ресторане, они пошли в дешевую киношку, где смотрели три полнометражных фильма. Они встречались каждый день. Как-то вечером она решила проводить его до дому. Его комната показалась ей менее ужасной, чем он описывал. Она внимательно разглядывала названия книг, высоченными стопками громоздившихся на полу, восхищалась липой, как частью комнаты, не подозревая, что ей придется с липой делить любовь этого чужого мужчины.

— Почему ты меня не разбудил, — сказала она, проснувшись на исходе короткой летней ночи и заметив, что он не спит. — О чем ты думаешь?

Правой рукой он обнял ее, а левая осталась лежать у него под головой.

Он смотрел в окно. Так она поняла, что, даже обнимая её, он о ней не думает. Это была первая боль, которую он ей причинил. Но вскоре она забыла о ней в его объятиях.

Занимался день. Они прислушались к колокольному звону ближайшей церкви, к пению птиц, напоминавшему громкую перебранку, и к паровозным гудкам.

Она больше не спрашивала, о чем он думает, но тут он сам заговорил, медленнее, чем обычно. Он рассказывал о людях, близких ему. Ей они представлялись до странности чужими. У нее щемило сердце, когда она спрашивала себя — показался бы он ей таким же чужим, если бы кто-нибудь вот так говорил о нем. Она перебила его:

— А теперь расскажи обо мне! Я знаю, я не так интересна, как другие.

Словно желая ее успокоить, он положил руку ей на грудь и сказал:

— Когда кто-нибудь из моих предков собирался написать книгу, увы, на всякие божественные темы, то, как правило, начинал с благодарности Богу за то, что тот позволил ему дожить до этого часа, и тут же он старался, воспользовавшись возможностью, польстить Всевышнему в самых проникновенных словах. Автор никогда не может перестараться в своем captatio benevolentiae[103]. Так вот, мой предок вечное творение Божье славил в неумеренных выражениях, он восхвалял, к примеру, тот или иной земной плод и славил за него Создателя с чрезмерной иудейско-арамейской болтливостью. Так и мне, Габи, следовало бы начать славить тебя, твои глаза, твои груди, бедра, ноги…

— Хватит, говори обо мне самой!

— …и еще мне следовало бы благодарить Создателя за то, что сотворил тебя такой и что, с другой стороны, он все так мудро придумал; наслал великое несчастье на многие страны, отравил мое сердце горечью, сделал из меня беженца, лишенного родины, — ведь все это он устроил лишь для того, чтобы мудрой своей рукою привести меня в этот великий город и именно позавчера вечером заставить меня спуститься в метро и войти в вагон первого класса, чтобы встретить тебя и…

— Говори обо мне, а не о себе!

— Ладно, покончим с благословениями предков, но что я знаю о тебе, Габи?

— Расскажи, почему я пошла тебя искать, почему встречаюсь с тобой и почему я у тебя осталась.

— Потому что хотела узнать, как все обстоит за пределами того круга, в котором ты прожила двадцать восемь лет.

— Это не правда.

— Когда какому-то из примитивных народов бывает нужен новый король-колдун, тогда мужчины отправляются на поиски его в чужие края, куда обычно редко заглядывают. И они находят его в первом встречном. Потом его легче будет убить, ведь он же чужак — потом, когда король-колдун должен будет умереть.

Она оттолкнула его руку и сказала:

— Ты говоришь так потому, что не любишь меня. И я рада, что не люблю тебя.

Около полудня она ушла от него, вечером они опять должны были встретиться. И уже через несколько минут после ее ухода он начал ждать этой встречи. Ничто не могло его отвлечь. В третьем часу она пришла. На ней было голубое платье, она принесла цветы и пирожные.

вернуться

103

Стремление к доброжелательству (лат.).