Выбрать главу

Но это, наверное, сужает аудиторию? Или слово «сужает» здесь неправомерно? В «Записных книжках» П. Павленко я встретил такую запись: «Проблема, интересующая пятьдесят — сто тысяч человек, еще не созрела для искусства. Только то, что мучает и волнует миллионы, повод для написания произведения». Для всех ли случаев это правильно? Может быть, именно проблема, интересная сегодня для сравнительно немногих, окажется завтра интересной для миллионов, ибо она перспективна. И в этом ее вспомогательное, «приуготовительное» значение, тогда как проблема, давно понятная многим миллионам, оказывается уже «задами», подлаживанием под распространенные воззрения, общим местом. То же относится и к изобразительным средствам. И может быть, правильнее говорить не сужает, а просто не рассчитана на массовую аудиторию?

— Я бы не боялся даже слова «сужает», потому что многие книги предназначены все-таки для читателей талантливых. Вспоминается разговор Флобера с Тургеневым, переданный Мопассаном[56], по поводу художника и толпы. Тургенев говорит Флоберу, что все-таки художник и толпа ищут в искусстве разное. А если есть вещи, которые одинаково нравятся и художнику, и толпе, «то будьте уверены, что это происходит по совершенно противоположным причинам».

Ну, очевидно, сегодня нельзя так прямо разделять: художник и толпа. Нет какой-то противостоящей художнику единой толпы, а есть народ, разные его слои. Конечно, есть и вагонное чтиво, и произведения для раздумий. Конечно, «московские» повести читать труднее, чем какой-нибудь роман, в котором все разжевано. И все-таки речь идет не о художнике и народе, а о разных слоях читательской аудитории.

— Есть средний читатель. Вернее, читатель, замороченный пошлой псевдолитературой.

Не могу согласиться насчет среднего читателя. Нет какого-то среднего читателя или зрителя, навязывающего мастерам искусств некую худосочную, сниженную норму для изготовления произведений культуры. Произведение должно быть художественно полноценным. А чем более развиты эстетические вкусы читателя или зрителя, тем более калорийную нравственную, идейную, художественную пищу извлечет он из произведения. Одни способны улавливать лишь событийную канву повествования, другие уже проникают в духовный мир героев, третьи воспринимают подводное течение художественной мысли, обширный круг жизненных ассоциаций. Чем значительнее произведение, тем большие слои вовлекает оно в активное отношение к изображенному. Искусство должно всесторонне и неуступчиво развивать человека, а не натаскивать на определенный режим поведения и не подлаживаться под определенный уровень восприятия. Только тогда и возникает цепная реакция: литература воспитывает читателя, а возросший читательский уровень подталкивает литературу в целом.

— Мы немного отвлеклись. Я ведь хотел лишь объяснить, в чем, по-моему, общее между повестями и «Нетерпением»[57]. Мне и в романе хотелось вместить много, и потому стилистика его емкая. Там мало разговоров, тоже есть попытка воссоздать многие обстоятельства — и исторические и психологические. Словом, есть густота.

А можно ли отнести к одному из этих периодов «Отблеск костра»?

— Если говорить о сверхзадаче повести, то это, наверное, восстановление справедливости. В данном случае малыми моими силами — рассказ о том, что еще не сказано, не известно.

И вероятно, «Отблеск костра» близок к «московским» повестям именно этим желанием дать справедливую оценку происходящему. Полагаю, что третий период интересен не только стремлением к густоте, но и этим нравственным поиском, усилившейся тягой к справедливости, реальной оценке мира. Недаром в «Обмене» воссозданы революционеры этого поколения, а в «Долгом прощании» есть человек, который занимается историей народовольцев, и это художественное столкновение мещан и революционеров помогает исходить из тех нравственных норм, из тех истин и идеалов, которыми руководствовались революционеры.

вернуться

56

Вспоминается разговор Флобера с Тургеневым, переданный Мопассаном… — Имеется в виду статья Ги де Мопассана «Иван Тургенев», где автор приводит высказывание великого русского писателя по поводу того, в каком количестве расходятся известные книги соблазнительного жанра: «Людей пошлого склада ума гораздо больше, чем людей, одаренных умом утонченным. Все зависит от уровня той интеллектуальности, к которой вы обращаетесь. Книга, нравящаяся толпе, чаще всего нам вовсе не нравится. А если она нравится нам, как и толпе, то будьте уверены, что это происходит по совершенно противоположным причинам» (Ги де Мопассан. Статьи о писателях. М., 1957, с. 51).

вернуться

57

Я ведь хотел лишь объяснить, в чем, по-моему, общее между повестями и «Нетерпением». — В беседе с корреспондентом М. Отрадиным Ю. В. Трифонов сказал: «Писатель в течение всей своей творческой жизни склонен меняться, искать новые способы выражения себя, своих мыслей. Но в чем-то главном оставаясь самим собой. Так вот, когда после повестей о современной жизни я сел писать „Нетерпение“, цель у меня была иная. Нужно было поднять, воздвигнуть что-то очень большое. Это было строительство дома, тут нужен был топор, а не лобзик. Лобзиком дома не построишь. Но какие-то части и в „Нетерпении“ я считал необходимым делать лобзиком. Ну, допустим, в главах, посвященных Клеточникову. Или эпизоды из второй части книги, где речь идет о Желябове. Там я старался подробно показать состояние героя. Я хотел, чтобы читатель попробовал этих людей, так сказать, на ощупь» (Смена, 1973, 29 дек.).

На взаимосвязь повестей и романа обращали внимание и литературные критики. Например, В. Баранов в статье «Жизненные корни» (Новый мир, 1977, № 8) прослеживает взаимосвязь исторических мотивов с современностью на материале повестей и романа. Н. А. Кожевникова в статье «О соотношении речи автора и персонажа» (в кн.: Языковые процессы современной русской художественной литературы. М., 1977) показывает стилистическое единство речи автора и персонажей «городских» повестей и романа. Анализ взаимосвязи нравственных, эстетических идеалов в вышеназванных произведениях сделала в своей диссертации И. В. Осмоловская (см. ее статью «Индивидуальный стиль писателя и проблема новаторства». — В кн.: Идейное единство и художественное многообразие современной советской прозы. М., 1974).