— А мне нравится.
Он резко подхватил меня на руки.
— Спусти живо! — я спрыгнул с Бафомета. — У тебя нога еле живая, выделывается он!
— И я тебя очень люблю, мой милый ангел.
Я стал превращаться обратно. Когда магии всего ничего, ангел или демон очень быстро возвращаются в первоначальный облик. Вновь животик круглишком нависал над моими брюками, а рубаха спокойно лежала и не натягивалась на груди. Софа тоже стала собой и обняла мне пузо.
— Моя красавица.
— Твоя красавица, — вздохнул я, усадив её на стул и ощупывая ногу. — Не болит?
— Ноет чуточку.
— Поднимай меня больше, точно болеть не будет, — заворчал я, поглаживая и растирая место вчерашнего перелома. Оно было под коленом, ещё остался небольшой синяк.
— Ну не ругайся, я больше не буду, пончик.
— А что будет, если про ваши шашни узнают другие ангелы и демоны? — поинтересовалась Дженни, указывая на нас вилкой с фрикаделькой. — Вас как-то накажут, или типа того?
— Меня, наверное, казнят, — предположила Софа.
— А меня запрут в карцере до тех пор, пока я не возненавижу весь их род.
— Вы как-то слишком спокойно об этом говорите.
— Ты тоже.
— На работу пойдёшь? — спросил я у Софочки. — Мне кажется, тебе лучше дома отлежаться пару дней.
— Я в порядке. Пойдём вместе.
Вскоре мы вышли на улицу и поплелись в сторону пекарни. Софа задумалась и взяла меня за руку.
— Пухленький.
— Да, пышечка?
— Уриил тебе не сказал, что именно сейчас происходит с демоном, который был со мной во время вторжения?
— Только то, что он в плену. — она поникла. — Дорогая, мне жаль, вы были друзьями?
— Вроде того. — Софа грустно усмехнулась. — Он… его Киро зовут. Он не хотел, чтобы меня закидывали на небо. Я не архидемон, не князь любого из колец и даже не их придворный.
— Но почему отправили тогда тебя, а не кого-нибудь… эм… ну, другого.
— Я говорила, что моя магия заключается в разрушении? Всего, чего бы я ни коснулась. Тектонические плиты, кости, техника, здания, я даже иногда могу опухоли вызывать и развивать. Под рукой не было кого-нибудь более подходящего, так что отправили меня, чтобы я напрочь разломала ваш портал. Но план пошёл не по плану.
— Михаил говорил мне, что с помощью портала можно будет напасть на вас внезапно, но он не достроен. Если нас забросило на Землю и заключило в смертные тела, то как он должен был работать правильно?
— Мне кажется, он должен был добрасывать до ада и сохранять вам силы. Под землёй ведь ангелы долго находиться не могут, магия кончается и тяжело дышать. Плюс часть сил уходит на то, чтобы держать врата между нашими мирами. А с порталом вы бы неожиданно нагрянули в Преисподнюю и не потратили магию на открытие врат.
— Но я не понимаю, если это правда, зачем Михаилу нападать первым?
— Не знаю, — задумчиво вздохнула девушка. — Ох.
— Что такое?
— Ты идёшь быстро, можешь помедленней? Нога побаливает, я за тобой не успеваю.
— Конечно, моя пухленькая, — я чмокнул её в лоб и стал придерживаться её шага. — Я разве быстро иду?
— У тебя шаг как два моих.
— Софа, это не я хожу быстро. Это тебе больно.
— Нет, это ты несёшься, — со знанием дела упиралась ватрушка.
— Как я могу нестись, когда меня вот это тормозит? — я похлопал свой живот.
— У тебя там ускоритель волшебный, который ты утром проглотил, — она обняла мне брюшко и погладила. — Урчит. Ты не наелся?
— На кухне поем. Ой, вспомнил, шеф ждёт от тебя объяснительную.
— Ну пусть ждёт, — Софа превратилась в парня, жамкающего моё пузцо. — Как Хатико.
— Мы выглядим как нетрадиционная пара, — промямлил я, замечая косившиеся на нас взгляды.
— Мы и есть нетрадиционная пара. Ангел и демон. А какого мы там пола — это уже другой вопрос. Или тебе некомфортно?
— Немного, — признался я, теребя край куртки. — Ты милый, правда, но мне… у меня и девушки-то не было никогда, что уж о парнях говорить?
— Никогда? — изумился Бафомет. — Прямо совсем-совсем?
— В отношениях, — пояснил я.
— Стоп, а что насчёт штуки, которую вы называете блудом?
Я раскраснелся.
— Я… я был подростком… а она не совсем трезва… и я тоже…
— Понятно, — усмехнулся демон. — Давай договоримся, когда кому-то дискомфортно, сразу об этом говорим, чтобы не играть в терпил.
— Хорошо, — кивнул я, наблюдая, как животик Бафомета уменьшается и вырастает грудь.
Она потянулась и размяла плечи, немного выпятив грудь и отклонившись назад.
— Мф, рёбра болят. И спина тоже.
— Сейчас, — я встал сзади и немножко помял и помассировал ей плечики.
— Ах, — вырвалось у девушки.
— Вечером помну как следует, ты очень напряжена.
— Я так тебя люблю, — она полезла ластиться и обниматься.
— Немножечко?
— Да вообще немножечко, — Софа чмокнула мои губы. — Кажется, мы пришли.
В пекарне на демона накинулся директор, обещая лишить премии и сослать в Сибирь в наказание. Следующие несколько часов я пёк, врубив все духовки. На самом деле, я хотел испечь всё побольше и побыстрее, чтобы проведать Софочку, но люди словно сошли с ума. Я метался по кухне, мысленно обещая высказать всё завтра второму пекарю, который сегодня не пришёл. Нет, шеф конечно пообещал, а он слово держит, что за свои старания сегодня я получу премию вдвое больше, чем обычно, но это ничуть не поднимало настроения, когда ты весь красный и вспотевший от духоты и жара шарахаешься от духовки к духовке. И ладно бы это, так я умудрился травмировать самую нежную и выпуклую часть тела. Всё было так: я вынул два противня и стал выкладывать с них булочки. С одного я всё убрал, и оставил немножко остыть, и приступил ко второму. Здесь рулеты немного пригорели, и пока я их аккуратно отдирал, я не заметил, как сдвинул к краю стола первый противень. Ко мне вошёл один из работников, Фил.
— Господи, как здесь душно, — прокомментировал он, в секунду краснея.
— Не упоминай имя Господа всуе, — как-то механически выдал я, двигая к нему выпечку. — Там ещё много людей?
— Они расходятся. Какой ты красный.
— Я знаю. Забирай, что ещё нужно?
— Так, сейчас, — он взял лотки с выпечкой и вынул из кармана чёрного фартука бумажку. — Булочки с корицей, яблочный штрудель, ягодные пирожки, булочки с брусникой и шоколадные эклеры.
Я протяжно простонал, откинув голову назад, и повернулся, стремительно направляясь к муке. Ну и так как я не видел, куда иду, я налетел животом прямо на раскалённый противень, что был на самом краю стола. Жар прошёл через тонкий фартук и рубаху, обжигая кожу и жирок. Я взвизгнул и отскочил назад, хватаясь за пузо.
— Ты чё?! — перепугано выкрикнул парень, чуть не опрокинув многострадальные булки.
— Обжёгся! — я рванул к крану, засунул руку под ледяную воду, и приложил к пузечку. — Ммьфь, боже… а-а-ай, больно…
— Я сейчас, — сказал Фил и шустро выскочил.
Я же стоял и горел от жара и стыда. Какой же я жирный. Это как надо разъесться, чтобы обжечь не руку или хотя бы бок, а пузо? Через три минуты ко мне ворвалась Софа.
— Где обжёгся?! — выпалила она, метнувшись ко мне. — Ну-ка, покажи… ах ты, в самый животик? Мой бедняжка, тебе очень больно? Мой маленький, мой кругленький, мой сладенький, потерпи чуточку, сейчас лёд найду и принесу.
Потом шеф отправил меня в комнату отдыха, а Софу — со мной, как ухаживающую. Я уселся на диванчик, стянув фартук и выпятив живот, а девушка прикладывала ко мне пакет со льдом.
— Как ты, малыш? — она погладила меня по животу. — Больно?
— Да, — всхлипнул я. — Господи, как стыдно.
— За что?
— Софа, я блин настолько жирный, что обжёг не что-нибудь, а брюхо!
— То, что ты упитанный, автоматически лишает тебя чувства боли, и заботиться о тебе после ожога не надо? — прикрыла она глаза.
— Ну… я… н-нет, но…
— Рафи, тебе же больно, ты пострадал, почему ты так стыдишься?
— Потому что я не хочу выглядеть толстым и неповоротливым нюней в твоих глазах.