— Если вдруг я похудею, ты меня бросишь? — спросил я зачем-то.
— С чего бы? Всегда можно незаметно откормить тебя обратно, — улыбнулась Софа.
— Люблю тебя, пышечка.
— И я тебя, пирожок.
Не помню, чтобы когда-нибудь чувствовал подобное. Я верил ей. Безгранично верил. Демону, с которым мне на роду написано быть врагами. Я осознал, что никогда не смогу навредить ей, даже если меня заставят. Я люблю её так нежно, так искренно, мне было невыносимо даже от мимолётных мыслей о том, что с нами может случиться. Я не храбрец, не воин, но я не позволю навредить ей. Будь то Уриил, брат, или сам архангел Михаил.
====== О детских страхах и пирожках ======
Прошло несколько недель. Мой ожог зажил, а Софочка уже могла бегать и не взвизгивать от боли в ноге. Она, кстати, осталась работать в полиции, и в мужском облике каждый день заходила ко мне в пекарню. Там уже перешёптывались о том, что я приглянулся стражу порядка, раз он каждый раз просил меня позвать. Правда, как-то раз его увидел директор, который не мог не заметить схожих черт лица с уволенной Софит.
— Да, мы с ней близняшки, — улыбчиво ответил Бафомет на слова мужчины о том, кого он ему напоминает. — В детстве даже стриглись одинаково, чтобы было сложнее различить.
— Хех, удивительно, вы прямо как она, даже рост тот же, — усмехнулся шеф. — Но видимо, я должен благодарить богов за то, что София не работает в полиции.
— Бог один, и он тут ни причём. Раф, что там с пончиками? — Бафомет опёрся подбородком на ладонь и уставился на меня с выражением лица «афф, какой сладкий».
— А, да, сейчас. — закивал я и пошёл за пончиками.
Сегодня же у меня был выходной. С утра пораньше я накормил девочек оладушками, яичницей с беконом и тостами с бананом и шоколадом, проводил Дженну до двери, а потом вдруг ощутил, как мой живот лапают пухленькие, но сильные руки.
— Софа, я даже не… — я обернулся и осёкся. — А.
— Ага, — кивнула Софа, будучи мужчиной. – Ой, тебе неприятно?
— Мне… — я закрыл дверь. — Можешь ещё немножко?
Бафомет аккуратно погладил и легонечко помял мне брюшко. Я же стоял и рассматривал его.
— Можешь отвернуться? — попросил я.
— Ладно, — он отвернулся.
Я упёрся ему в спину и обнял его живот. Демон резко вздрогнул и попробовал вырваться, но я его удержал.
— Ты чё?!
— А что не так?
— П-пусти! Раф, я серьёзно!
— Ты говорила, что я тоже могу тебя жамкать.
— ГовориЛА, а не говориЛ! В женском виде трогай сколько влезет, а сейчас сию секунду отпусти!
— Тебе больно? Тебе не нравится?
— Убери руки! — он вырвался и отпихнул меня.
Бафомет стоял взъерошенный, часто дышал, и пялился на меня. Я же почувствовал обиду, потирая бок, в который он меня толкнул. Ему так противно? Я такой мерзкий?
— Извини пожалуйста, — тихо сказал я, опустив взгляд.
— Нет, я… ты извини… я ударил?
— Мне не больно.
Демон сдул с глаз взлохмаченные патлы и одёрнул на животе жилет.
— Я… понимаешь, я… я не могу…
— Я больше не буду тебя трогать.
— Нет-нет, ты не понял, это не из-за тебя. Я только… — он опустил глаза. — Это как рефлекс.
— Какой?
Он сжался в комочек и сполз на пол по стене, смотря перед собой пустым взглядом.
— Софа? Ты побледнел, ты в порядке? Что такое?
— Я был маленьким… мы играли… он сотворил несколько зомби и велел им притащить меня… я прятался, мне было страшно… они обхватили меня со всех сторон, они вышли из-под контроля и хотели меня съесть… их гниющие руки держали меня за шею и за живот… они гладили меня по нему, — его сильно передёрнуло. — Они хотели меня убить… съесть...
Я придвинулся и аккуратно его обнял. Бафомет резко уткнулся в меня лицом и глубоко вздохнул.
— Извини, — сказал он, погладив мне бок. — Я только в настоящем теле нормально на твои прикосновения реагирую. Когда меня трогают за живот или шею в мужском теле я чувствую себя беззащитным толстым мальчиком.
— Почему ты раньше мне не сказал? — спросил я, поглаживая его по макушке.
— Не знаю. Момента как-то не представлялось. Ты хочешь меня потрогать? Хорошо, трогай, я потерплю.
— Не ты ли говорил, чтобы мы в терпил не играли?
— Я, — робко согласился демон.
— Я хочу попробовать тебе помочь. Можно?
— И как? — грустно усмехнулся Флейм.
— Соф… Бафомет, — я медленно опустил ладонь ему на животик. Парень сильно вздрогнул и сжался. — Чшш, я здесь, с тобой. Тебя никто не тронет, тебя никто не съест, пирожок. Здесь только мы с тобой, вдвоём. Я никому не дам причинить тебе вред, слышишь? Я твой ангел-хранитель, я никогда тебя не оставлю.
— Точно?
— Точно, дорогой. — странно как-то говорить ласки в мужском роде. Небольшое пухленькое мягкое тельце в моих руках понемногу расслаблялось. Я медленно и неспеша погладил Софе округлый животик. Парень поджал губы и зажмурился. Его слегка тряхнуло. — Всё хорошо, это я, Рафи. Я никогда не сделаю тебе больно, пожалуйста, поверь мне.
Он посмотрел на меня своими сине-ореховыми испуганными глазами. Странно. Почему-то в мужском теле у неё ресницы длиннее и гуще, чем в женском. Я продолжал тихонечко поглаживать ему животик. И чувство было такое, что я обнимаю не демона, а маленького запуганного зверька, которого только вынули из клетки. Бафомет перевёл взгляд вниз и стал смотреть на мою руку, которая плавно скользила по его круглому брюшку.
— Дай вторую, пожалуйста, — он потянулся к моей второй руке.
Я дал ему ладонь. Он немного откинулся на меня, и взял своё пузечко обеими моими руками. Брюшко немного вздрогнуло, но Бафомет, прерывисто вдохнув, тихонько гладил себя мной.
— Ты в порядке? — спросил я.
— Вроде бы, — он ощупывал животик моими ладонями. Потом одну руку он поместил на центр пузечка, а вторую положил на шею. — Погладь одновременно.
Я погладил. Он немножко зажался сначала, но потом расслабился. Я думаю, ему придавало уверенности то, что он держал мои запястья, как бы контролируя мои движения и убеждаясь в безопасности. Бедный маленький испуганный мальчик. Я поцеловал его в макушку.
— Не пойду я сегодня нахрен ни на какую работу, — промямлил Бафомет, сглатывая и прижимаясь ко мне спинкой.
— Как ты себя чувствуешь? Разговаривай со мной.
— Я не знаю… это странно… я как-то растерян.
— Что ещё?
— У тебя очень мягкие руки. Ты тёплый и приятный, — неуверенно и подбирая верные слова говорил Флейм. — Мне кажется, я… я уязвимый, но мне уютно.
— Ты довольно мягкий, — улыбнулся я. — И очень тёплый. Как пирожочек.
— А ты, типа, нет, — он стал краснеть.
Я сейчас кое-что понял. Он точно такой же зашуганный, как я. Но раз Софочка помогла мне перестать так сильно себя стесняться, то и я должен постараться ему сейчас помочь. Да дело даже не совсем во взаимной помощи, я только хочу, чтобы он не был такой запуганный. Я не переставал улыбаться, пока гладил его размякший от пончиков животик.
— А я не про себя говорил. Ты же правда очень мягкий, почти как я.
— Почти?
— Почти. Но мне кажется, скоро ты меня догонишь.
— Ты меня сейчас толстым обозвал?
— Нет.
— Твою ж, чем я занимаюсь? — простонал он, вздохнув. Его живот немного поднялся и опустился. — Сидим блин, два пухлых гея, и рассуждаем, кто насколько толстый.
— Я не гей. Ты их видел вообще? Они выглядят лучше натуралов. Спортивные, ухоженные, а мы… мы вот. – я легонечко похлопал его горячее брюшко.
— Ладно, сидим мы, два очень не спортивных и недостаточно ухоженных бисексуала, и разводим гейство. Так лучше?
— Да, так получше будет.
— Класс. Теперь ещё одна вещь.
— Какая?
Он опустил мою руку с шеи на животик и немножко покраснел.
— Погладь ещё.
Я умилительно на него посмотрел, кивнул, и принялся гладить. Бафомет шумно выдохнул и откинулся мне на плечо.
— Нгх… это приятно… очень…
— Может, хоть с пола встанем?