– А он знает, что ты чувствуешь? – Изумление Элизабет сменилось тревогой.
– Да, – Анна улыбнулась при воспоминаниях о вчерашней ночи в саду. – Он знает.
Кокспер-Стрит
Библиотека
Эпсли покачал головой так яростно, что выплеснул бренди из бокала.
– Нет, я не верю тебе, МакЛарен. Это какой-то хитроумный способ отказаться от нашего пари, не так ли?
– Мы никогда не заключали настоящего пари. Если я правильно помню, а я действительно признаю, что в ту ночь был словно в тумане, моя мать прервала нас до того, как мы успели заключить пари. – Лэрд улыбнулся и сел напротив Эпсли. – Но чтобы доказать тебе, что это не глупый, безрассудный поступок, сделай ставку, и в тот день, когда я назову Анну своей женой, я заплачу тебе.
– Звучит не убедительно. В твоем предложении чувствуется ловушка. Я еще не понял твою стратегию. – Эпсли кружил бренди в бокале.
– Нет никакой стратегии, клянусь. Я влюбился в нее и думаю, она тоже любит меня. Если она согласится, я обвенчаюсь с ней в соборе Сент-Джордж как можно скорее.
– Значит, ты еще не просил ее выйти за тебя замуж?
Лэрд усмехнулся:
– Это ты мне говоришь, что я должен попросить ее выйти за меня замуж? Простого объявления о нашей помолвке недостаточно?
– Достаточно, это так. – Эпсли улыбнулся, но тут же посерьезнел. – Ты правда любишь ее?
– Да.
– Итак, мы не говорим о леди Хенсфорт, не так ли?
– Нет. Я ошибся в ней. – Мускулы на лице Лэрда напряглись, он сильнее сжал челюсти.
– Ну-ну, нет необходимости так волноваться. Мне пришлось спросить об этом.
– Я не люблю Констанс. Да и не любил никогда. Думаю, мое желание жениться на ней объяснялось тем, что я хотел стать респектабельным, вот, пожалуй, и все. – Лэрд вздохнул. – Но Анна… Бог мой, я никогда не думал, что буду испытывать такие чувства. Когда я с ней, я становлюсь лучше. Она заставляет меня чувствовать, что хорошие качества присущи моей натуре. И от этого мне хочется сделать что-нибудь.
– Черт побери, я никогда не видел в тебе таких качеств!
– А я никогда и не чувствовал себя таким. – Лэрд знал, что он ухмыляется, как дурак, но ему было все равно. Он был влюблен. Влюблен.
– Итак… просто, чтобы прояснить ситуацию, мы говорим о той крошке, которая пробралась в твою спальню, чтобы украсть связку секретных писем. Верно?
– Эпсли, ты испытываешь мое терпение. Да, о мисс Анне Ройл. – Лэрд прислонил голову к стене и взглянул на Эпсли. – А насчет этих писем… по правде говоря, старина, не знаю, существовали ли они когда-либо. Может быть, вся история была выдумана Тори, чтобы дискредитировать принца.
– Может быть, ты прав. – Эпсли кивнул, обдумывая сказанное Лэрдом. – Но, видишь ли, не могу не думать, что лорд Лотариан знает больше, чем говорит. Дело в том, что он был другом и принца, и твоего отца, когда был Вигом. Никто не может разгадать старого игрока, он чертовски хорош в игре. Говорят, он все знает о душе человека, лишь только увидит его. И еще он позволяет другим видеть только то, что хочет, чтобы они видели.
– Итак, ты хочешь сказать, Эпсли, что это усилие по поиску писем – часть огромной махинации, затеянной Лотарианом? – Лэрд покачал головой. – Я не вижу, какой смысл ему делать это, Эпсли. Доказать или опровергнуть происхождение сестер Ройл – какую еще выгоду мог извлечь Лотариан, продумывая такой хитроумный план?
– Мне кажется, он не думает о личной выгоде. Полагаю, он печется об Анне. Мое мнение, что он и Старые Повесы отправили ее в твою спальню, потому что знали, что ты там был. Они хотели, чтобы ты ее поймал.
– О, Эпсли, мой друг, ты слишком много выпил сегодня вечером. – Лэрд встал и, пройдя через всю комнату, рассеянно взглянул в окно. – Итак, твоя теория состоит в том, что мое решение жениться на Анне, принятое этой ночью, было отчасти предопределено? Это нелепо.
– Да, ты прав. Слишком много в этой ситуации зависело от случая, поэтому вряд ли это – план Лотариана. Хотя он-то как раз не рисковал ничем.
– Точно.
Эпсли вздохнул, с трудом поднялся и направился к графину с бренди.
– Сегодня вечером ты ничего не пил? – Он махнул бутылкой в воздухе.
– Нет, только не сегодня. – Лэрду предстояло сегодня обдумать слишком многое.
Беркли-сквер
Еще не рассвело, когда Элизабет резко проснулась и села в кровати. Шея и грудь ее были в холодном поту.