– Слишком многих, – отвечал граф. – Бедняги. Это рискованное ремесло. Если кому из них удавалось стащить золотой, а не пенни, того вешали, а не просто сажали в Ньюгейт.
– Некоторым из них, – подхватил Даффид, – выпадала удача, как, например, мне. Их отправляли в Ботани-Бей.
– Во всяком случае, не хотелось бы встретить сегодня вечером кого-нибудь из старых знакомых такого сорта, – сказала Дейзи. – С тем мирком покончено.
Внезапно она вздрогнула и остановилась, прижав ладонь к губам.
Дейзи показалось, что она увидела в толпе человека, очень похожего на мерзкого парня, которого она знавала в Порт-Джексоне.
– Что с вами? – спросил граф, а виконт и Даффид пристально вгляделись в толпу.
– Господи! – Дейзи прижала руку к часто забившемуся сердцу. – Могу поклясться, что увидела Оскара Уилкинса, приятеля Таннера.
– Как говорится, легок на помине, – заметил граф.
– Вряд ли, – возразил Даффид. – Это не Оскар. Тот не упустил бы возможности поздороваться. Вы ведь прогуливаетесь в хорошей компании, Дейзи.
– Он уже пробовал воспользоваться моментом однажды, – нервно проговорила Дейзи. – Верите ли, хотел жениться на мне после смерти Таннера. Я сказала «нет», но была вынуждена повторить отказ, выкрикнув это слово. Заявила, чтобы он больше не вздумал приставать ко мне, иначе я обращусь в полицию. Я могла бы натравить на него лейтенанта Лэма, которому я очень нравилась.
Дейзи заметила, что Лиланд смотрит на нее, не отводя глаз.
– В Порт-Джексоне было очень мало женщин. Даже кобыла могла бы получить брачное предложение, если бы за ухом у нее торчала роза, – сказала Дейзи.
Лиланд продолжал любоваться ею. Стройная фигурка, такая красивая в вечерних сумерках, кожа белая, словно лунный свет, а волосы отливают золотом при свете лампионов.
– Дорогая, – заговорил Лиланд сердечным, искренним тоном, – в том краю женщины могли выстроиться хоть в три ряда вдоль всего берега, и тем не менее вы получали бы предложение за предложением.
В его словах звучало неподдельное восхищение Дейзи, и сердце ее затрепетало от такой похвалы. И все же она не поверила ни Лиланду, ни его речам.
– Возможно, – ответила она. – Однако имейте в виду, что у меня после смерти Таннера появились деньги, а это вещь более редкая в любой стране, чем приятная наружность.
– Она сама этого не понимает, – сказал граф с оттенком гордости, – и не хочет об этом слышать.
– Чего я не понимаю? – спросила Дейзи, опасаясь, что над ней подшучивают.
– Вашей привлекательности, – пояснил граф. – И Ли единственный, кто сказал вам сегодня об этом.
– Об этом, а еще о том, что вы не только очаровательны, но и умны. Это редкое сочетание в любой стране, – добавил Лиланд.
Дейзи вскинула голову. Комплименты льстили ее самолюбию и одновременно злили ее. Уж слишком легко они слегали с мужских уст, чтобы производить сильное впечатление. Но Джефф, подумалось ей, говорит искренне.
– Идемте дальше, – предложил Лиланд с усмешкой, как будто догадывался, о чем думает Дейзи. – Миссис Таннер не поверила бы мне, даже если бы я просто сказал, что она стоит на этой вот дорожке. Нам теперь следует идти поосторожнее, потому что спускается ночь. Скоро вспыхнут фейерверки.
Дейзи оперлась на руку графа и пошла с ним рядом точно так, как она мечтала всю дорогу до Англии. Но теперь она не могла не думать о мужчине, который шел следом за ними, ей хотелось забыть о нем, но его присутствие будоражило ее. Когда он старался быть дружелюбным, с ним так же легко было разговаривать, как с любой женщиной, и к тому же занятно. Но теперь она знала, что он женолюб, и потому чувствовала себя – не без смущения – предметом его возможных притязаний. И это ее пугало.
– Идемте прямо вон к тому огромному дереву, – предложил Лиланд. – А потом повернем налево. Дорожка плохо освещена и полна поворотов, но она приведет нас к озеру. Отражения в воде сделают фейерверк еще более великолепным, а свет лампионов только нарушает эффектность зрелища. К тому же у озера меньше людей, если они вообще там есть. Кажется, что тропинка никуда не ведет, но на самом деле она кончается на берегу озера.
– Верим вам на слово, – сказал граф. – Я как-то не подумал об этом, но вы, конечно, правы. Откуда вы это знаете?
– Я живу в Лондоне, – лаконично ответил Лиланд.
– Да, но я не могу себе представить, что вы разгуливаете в парках по ночам. Я считал, что большую часть времени вы проводите в светском обществе, на балах, в театрах или на частных приемах. Откуда вы знаете, в каких местах лучше любоваться фейерверками?
– Я далеко не все время провожу на светских приемах и не особенно увлекаюсь дорогостоящими развлечениями. Считаю наилучшими самые простые занятия.
Граф рассмеялся.
– Бог мой, вы его только послушайте! Он толкует о простоте. И как же вам удается придавать окраску греховности этим простым занятиям?
– Это его особый дар, – вмешался в перепалку Даффид. – Заткните уши, Дейзи. Простите его, миссис Мастерс. Я не знаю, как это ему удается, но если Лиланд постарается, то может сделать так, чтобы даже трепет крыльев мотылька отдавал распутством.
– Но ведь мотыльки и в самом деле беспутные создания, – заметил Лиланд. – Они перепархивают с цветка на цветок, набрасываются на самый красивый, остаются на нем ровно столько, чтобы высосать весь нектар, а потом перелетают на следующий, который кажется еще более ярким и привлекательным. Не позволяйте мне продолжать, не то я вгоню миссис Мастерс в краску.
Хелена засмеялась.
– Я не знала, что вы изучали жизнь насекомых, милорд, – сказала она.
– Он освоил все на свете, – снова вмешался Даффид. – Или хочет, чтобы вы так думали.
– Ну может, он и вправду познал все, – сказал граф. – Однако смотрите, куда мы пришли.
Тропинка оборвалась, и они очутились на недавно подстриженной лужайке у озера. С нее открывался широкий вид, то есть он был бы таким, если бы можно было что-то разглядеть. Сумерки перешли в ночь, темную и звездную. Узкий серп месяца повис в вышине, и мало-мальски заметный свет исходил только от лампионов по ту сторону озера; зеркальные отражения этих огней плясали на воде. Издалека доносились приглушенные звуки музыки.
– Ли, я снимаю перед вами шляпу, – заговорил граф. – Думаю, это самое лучшее место, с которого можно любоваться фейерверками.
– Нет, – возразил Лиланд. – Самое лучшее для этого место – балкон на задней стороне дворца, доступный только его хозяину. Но было бы затруднительно любоваться оттуда фейерверком или чем-то еще, поскольку Принни терпеть не может, когда оказывают внимание чему бы то ни было, кроме него самого. Ну что, всем удобно? Здесь всего одна скамейка, и нужно ее вытереть от росы, чтобы леди не испачкали свои платья, а кроме них никто на скамейке не поместится.
– Я предпочитаю стоять, – сказала Дейзи, и как раз в эту секунду в небо взвилась первая ракета и рассыпалась высоко в небе на множество огненных звездочек. – О, смотрите!
Одна за другой взлетали шутихи, и небо сплошь расцветилось серебряными, золотыми, красными, зелеными, голубыми огнями, из которых образовывались букеты, вертящиеся колеса и другие узоры. Шум от взрывов напоминал артиллерийскую канонаду. Ночная тьма уступила свои владения свету, а озеро сияло отражениями великолепного зрелища.
Но вот взорвался последний фейерверк, и огни его, постепенно тускнея, еще долго светились в облаках голубоватого порохового дыма, клубившегося над озером.
Первой после долгого молчания заговорила Дейзи.
– Это, – произнесла она с глубочайшим удовлетворением, – стоило платы за вход.
– Он был свободным, – напомнил Лиланд.
– Не для меня, – возразила она. – Я должна была пересечь океан и дала клятву больше никогда не ступать ногой на палубу корабля, но теперь вижу, что оно того стоило. Благодарю нас, джентльмены. Когда они повторят фейерверк, не знаете?
– Мы это выясним и непременно его посмотрим снова, – посмеиваясь, пообещал граф.