– Ты прав. Я как-никак цыган, мог бы и носовым платком обмотать шею, – согласился Даффид. – Но не волнуйся зря, тебя никто не увидит, кроме врача. За ним уже послали.
Лиланд высунул голову из окна кареты.
– Погодите, но ведь это не дорога к моему дому!
– Нет, – признал граф. – Мы едем ко мне. Я не уверен, что вы позаботитесь о себе всерьез, Ли. Вы относитесь к собственной жизни весьма небрежно. Вы получили удар ножом в грудь, осмотрели рану, сдернули с себя шейный платок, чтобы остановить кровотечение, и заявили нам, что все в порядке. Так не годится.
– Было бы куда хуже, если бы я объявил себя покойником, – пробурчал Лиланд себе под нос. Он шутил, но голос его звучат все слабее, а бледность усилилась, и сидящие в карете обменялись беспокойными взглядами. – Во всяком случае, если бы дело дошло до того, лучше встретить дьявола насмешкой покруче. Я слышал, что ему такое по вкусу, – добавил он при общем молчании. – Вы предпочли бы, чтобы я стонал?
– Я счел бы за лучшее, если бы вы принимали случившееся всерьез, – сказал граф.
– Со мной бывали переделки и похуже, – пробормотал Лиланд. – Мое бедное сердце со временем стало невосприимчивым к ударам судьбы. Стоит только вспомнить прелестных девушек, которые отвергли меня, или соперников, наносивших удары в спину... Но спасибо вам, Джефф. Я воспользуюсь вашим гостеприимством, потому что...
Тут он умолк, и веки его опустились. Все в карете замерли.
Лиланд открыл глаза, рассмеялся и закончил:
– Потому что у моего слуги случится сердечный приступ, когда он увидит меня в таком состоянии.
Они ждали в гостиной и почти не разговаривали между собой, так как очень тревожились. Даффид вышагивал из угла в угол, Дейзи смотрела в окно, и только Хелена сидела и спокойно ждала. Все трое вздохнули с облегчением, когда увидели, с каким выражением лица вошел в гостиную хозяин дома.
– Он с этим справится, – сказал граф. – Доктор говорит, что Лиланд счастливчик. Нож не задел ни сердца, ни легких, чего мы так боялись. Его может лихорадить, но это уже другое дело. Я послал за его камердинером. Ли согласился побыть здесь, пока совсем не поправится, однако я должен добавить, что согласие он дал неохотно. Он ворчал бы и до сих пор, если бы врач не дал ему снотворное. Теперь он спит.
– Я отложу отъезд, который планировал на завтрашнее утро, – сказал Даффид. – Останусь, если вы не против. Подожду, пока он не пойдет на поправку.
– Сделай так, и он от злости доведет себя до той самой лихорадки, которой мы опасаемся, – ответил граф. – Он, кстати, успел сказать мне следующее: «Пусть Даффи уезжает спокойно, со мной все будет в порядке».
– Он сказал бы это даже в том случае, если бы ему отрубили голову и насадили на пику, – проворчал Даффид.
– Сказал бы, если б мог, – согласился граф. – Он в своем роде человек замечательный. Одевается как денди, ведет себя как светский хлыщ, но под всей этой шелухой – настоящая сталь. Он отлично фехтует, скачет верхом как сам дьявол и превосходно боксирует, – пояснил он Дейзи. – Из разговоров с ним вы ничего такого не узнаете. А ведь он даже был сотрудником правительственной секретной службы, когда Наполеон предпринял в тысяча восемьсот пятнадцатом году поход на Париж, сбежав с острова Эльба, куда был сослан после отречения от престола. Работа опасная, ничего не скажешь. Ты знал об этом, Даффи?
– Да, – ответил Даффид. – И притом маленький император не питал к нему недобрых чувств. Молва утверждает, что Ли навестил его уже на острове Святой Елены.
Граф усмехнулся и сказал:
– Ли может поладить с кем угодно.
– Он мастер льстить, даже я это заметила, – призналась Дейзи.
– Это больше, нежели обычная лесть, – возразил Даффид. – Он никогда не говорит того, чего не думает на самом деле.
Граф покачал головой:
– Давайте не будем продолжать в этом духе, это звучит так, словно мы на поминках. Ли у нас вполне живой, и я надеюсь, что таковым он и останется. А нам пора перейти к обсуждению малоприятных подробностей происшедшего. Считаете ли вы, что удар ножом был случайным, непредумышленным? Грабитель испугался, когда понял, что Ли вот-вот его схватит, и пустил в ход оружие. Или вы подозреваете нечто совсем иное?
Дейзи нахмурилась, Хелена явно удивилась, но Даффид утвердительно кивнул и сказал:
– Конечно, возможна простая случайность. Парень, у которого был при себе нож, стащил кошелек и думал запросто удрать, но Ли помчался за ним, как боевой конь. Вполне вероятно, что он здорово напугал вора, тот пустил оружие в ход и нанес удар куда пришлось. Но я не до конца в этом уверен. Ведь мы трое как-никак бывшие каторжники и всюду видим преступление. Если это не просто кража, а, как вы сказали, Джефф, нечто совсем иное, тогда кто был мишенью, Лиланд или один из нас? Мы поступили бы глупо, если бы не задумались над этим.
Он посмотрел на Дейзи.
– У меня, насколько я понимаю, в настоящее время нет врагов. А у вас, Дейзи? Я вовсе не собираюсь утверждать, что парень охотился именно за вами, но подумайте, на какой риск он шел, нападая на Ли. Стащи он ридикюль и выброси его до того, как его поймали, то вышел бы сухим из воды. А если бы не успел выбросить, то отделался бы, в общем, легко, потому что леди обычно не носят с собой деньги или особые ценности. Но пырнуть ножом джентльмена? Каждый знает, что такое расценивают как покушение на умышленное убийство. Соображал этот тип, что он делает, или нет? Кто он, очумелый дурень или убийца? Мы должны хорошенько подумать обо всем.
– Совершенно верно. – Дейзи взглянула на недоуменное лицо Хелены и пояснила: – Карманники должны остерегаться и не красть помногу денег, иначе, поймав, их вздернут на виселице. А за покушение на убийство дворянина приговор один – повешение. Мы не знаем, чего жаждал негодяй, денег или крови. Неужели он так глуп, что вознамерился убить человека, который мог его схватить? Или его наняли для убийства?
Дейзи на минуту задумалась.
– Что касается моих врагов, – продолжала она, – что ж, я приобрела нескольких, это правда. Но все они остались там, в Ботани-Бей, и, насколько я понимаю, ни один из них не безумен до такой степени, чтобы охотиться за моей головой. Предметом охоты была моя рука. Встречаться с ними мне больше не приходилось.
– Были у Таннера родственники, которые оспаривали его завещание? – спросил граф.
Дейзи поморщилась.
– У него не было родных, во всяком случае, он так говорил. Именно поэтому он и отправился работать в те края. И он не оставил завещания. Он не умел писать. Судья передал все мне, потому что больше некому было. И я думаю, что, так как судья хорошо знал Таннера, он считал, что я заслужила это наследство.
– Ну а вы, Джефф? – спросил Даффид. – Есть у вас враги?
– Человек, который меня ненавидел, уже в могиле, Даффид. Других я не знаю. Ноя об этом подумаю. Кроме того, я пошлю письма кое-кому из моих старых друзей, осевших здесь, в Лондоне, и спрошу у них. И обращусь в Главный уголовный суд на Боу-стрит. Да, еще мне придется расспросить Ли, – с явным огорчением добавил граф, – но только не сегодня.
– Не волнуйтесь, – сказал Даффид. – Или я плохо знаю своего братца, или он даже во сне думает об этом. Уж он-то ничего не упустит. Однако уже очень поздно. Я отвезу наших дам в гостиницу и устрою так, чтобы несколько моих старых приятелей охраняли их номер. Мне самому надо собираться в дорогу. Не бойтесь ничего, – обратился он к Дейзи.
– Я и не боюсь, – спокойно ответила она. – Ведь у меня в рукаве тоже спрятан нож, но я не могла пустить его в ход, потому что все произошло очень быстро. У меня есть и пушка. Я могла бы взять ее с собой, но решила, что в Лондоне нечего опасаться.
– Пушка? – удивилась Хелена.
– Пистолет, – пояснил граф.
Хелена ахнула.
Дейзи повернулась к ней и смерила компаньонку пылающим взглядом.
– Да, миссис Мастерс, я ношу с собой пистолет. Я прошла суровую школу. То были уроки выживания, и я их хорошо усвоила. Потому и стою здесь перед вами. Если вас это не устраивает, мы можем разбежаться в разные стороны.