Бельский тут же вытащил из кармана финку. Кто-то из курсантов положил арбуз на сухую траву и тихонько дотронулся до него острым лезвием. Арбуз сразу же распался на две ярко-красные сахаристые половины.
— Самойлов — волшебник! — воскликнул Вишняков.
— Никакого волшебства, — заявил старшина Шленчак. — Я сам видел, как одна женщина продала ему этот арбуз. Верно я говорю, курсант, то есть, лейтенант Самойлов?
— Не совсем, — тихо ответил Саша. — Я не покупал. Мне дала его мать.
— Мать? — радостно спросил Сашу подошедший к ним Обухов. — Чудесная встреча. И неожиданная, как все в наши дни. Она ничего не знает об Андрее?
— Об Андрее? — Саша только сейчас понял, что очень виноват перед Обуховым. — Нет, ничего.
— Дайте-ка и мне скибку, — попросил Обухов.
Тревожно заголосила труба, и выпускники полезли в теплушки. Обухов каждому пожал руку.
Кто-то запел песню. Ее подхватили. Состав медленно тронулся. Саша долго махал рукой одиноко стоявшему на платформе Обухову и жалел, что комиссара не отпустили вместе с ними на фронт.
Когда теплушки полетели мимо таежных дебрей, Валерий присел на нары возле Саши и тихо сказал:
— Ты знаешь, Анна исчезла.
— И ты до сих пор молчал?
— Я узнал об этом перед отправкой на станцию. Ленка прибежала как сумасшедшая. Она искала Анну. Говорит, что уже сутки ее нет в батальоне. Мне кажется, она удрала на фронт.
— Ты это серьезно? — недоверчиво спросил Саша. — Она говорила, что ненавидит войну и боится погибнуть.
— Их трудно понять. Ну да бог с ними, с девчатами. Считай, что инцидент исчерпан.
— Но куда она могла исчезнуть? — взволнованно спросил Саша.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Огневой взвод, которым командовал Саша, окопался во дворе одного из кирпичных домов на окраине степного города. Саша примостился с биноклем в руках у оконного проема. Впереди, на углу улички, испуганно съежилось молодое деревцо. Тонкие ветви его были покрыты сухой пылью и гарью. При каждом новом разрыве снаряда деревцо металось, будто хотело сорваться со своего открытого места. Даже в минуты затишья по его увядавшим листьям проносилась едва уловимая нервная дрожь.
Саша время от времени смотрел на это незащищенное дерево. Ему хотелось, чтобы оно оставалось целым и невредимым.
— Хороша банька, — подсел к нему старшина Шленчак. Он приехал сюда вместе с выпускниками и был назначен парторгом батареи. — Березового веничка недостает.
Саша промолчал. Отсюда, с перекрытия второго этажа, хорошо просматривалась часть улицы и вся окраина. Крытая грузовая машина в дальнем переулке остановилась, и из нее торопливо выпрыгнули немецкие солдаты. Один из них, рослый, неуклюжий, выхватил из кармана брюк маленькую губную гармошку и заиграл веселенькую мелодию. Двое других, поменьше ростом, стройные и чуть франтоватые парни, принялись кривляться и кричать, притопывая тяжелыми сапогами.
Саше стало не по себе. Странно было здесь, где в уши беспрерывно врывались грохочущие, оглушительные звуки, слышать мелодию незамысловатой немецкой песенки.
— Жарко, — сказал он, пытаясь избавиться от неприятного ощущения. — Выдержим, парторг?
Шленчак помедлил с ответом.
— Яблочкин вчера просился. Если, говорит, он танки еще раз двинет, пусть дозволят мне их встретить. Хочу, говорит, чтобы они меня запомнили. — Шленчак помолчал, его круглое, будто опухшее, лицо немного осунулось, и еще отчетливее обозначились рыжие мягкие щетинки на подбородке и щеках. — Вот и скажи, Александр Дмитриевич, — неожиданно переходя на «ты», добавил он, — чего человек не выдержит? Есть такие муки на свете?
— А как Крапивин?
— Неразговорчив стал. Ни одного слова не выбьешь. И какой-то чересчур старательный.
— Ничего не пойму, — удивился Саша. — Странный вы, Шленчак. Человек старается, а вам все плохо.
— Да я не странный, — мягко возразил Шленчак. — А только старание разное бывает, товарищ лейтенант. Я вас двоих еще по училищу помню. Разное у вас старание. С того дня, как пушки его накрылись, он словно побитый ходит. Вроде с жизнью попрощался.
Они спустились вниз, собрали оставшихся в живых людей.
— Скоро пойдут танки, — сказал Саша. — Андрейчук и Стрельцов останутся у орудия. Остальные — со мной. Приготовить гранаты. Приказ прежний: ни шагу назад.
— И как можно больше шагов вперед, — добавил Шленчак. — Запомните: гранат меньше, чем танков.
Саша посмотрел на хмурых, измученных людей, и ему захотелось сказать им что-то бодрое, веселое, но слов не было. Взглянул на Валерия. Казалось, тот был абсолютно спокоен. Особенно глаза. Они словно застыли, уставившись в одну точку.