Сейчас ей вспомнился разговор с Валерием. Он, прочитав ей новые стихи, сказал, что скоро уже все десятиклассники разлетятся кто куда, и неизвестно, будут ли вспоминать друг о друге.
— Если подумаешь обо мне, смотри вон туда, — сказала она, кивнув головой на темно-синее небо. Там ярко горела звездочка. — И я тоже буду смотреть. А звездочка передаст мне твои думы.
— Ты заставишь меня все время держать голову поднятой к небу, — засмеялся Валерий.
— Прайда? — радостно воскликнула Женя.
— Ты, конечно, обо мне и не вспомнишь, — сказал Валерий. — У тебя столько поклонников. На заставе ждет Андрей. В школе ждет Саша.
Теперь промолчала Женя. Ей не хотелось разубеждать его.
И вот, вспоминая сейчас этот разговор, она думала, был ли он просто веселой шуткой или же они говорили всерьез.
«Рассказать Саше о своей переписке с Андреем? Или о том, как Валерий часто читает мне свои стихи? — тревожно думала она и тут же убеждала себя: — Нет, не делай этого. Ты скажешь ему об этом, непременно скажешь, но только не сейчас. Только не сейчас».
— Пора домой, — вдруг нахмурилась Женя.
— Пойдем, — согласился он. — Тебе, наверное, холодно.
На обратном пути Женя была неразговорчива. Молчал и Саша. Ему казалось, что он должен говорить с Женей какими-то необыкновенными словами, рассказывать ей о чем-то особенном, но в его жизни ничего необыкновенного еще не происходило, и это его очень огорчало.
А Жене вспомнилась вечерняя степь. Запоздалый дождь освежил воздух, темнота сгустилась, и луне, совсем недавно народившейся, труднее стало видеть землю. К тому же ее время от времени прятали клочки облаков.
Пришло на память, как они с Валерием выбрались на дорогу, всю усеянную свежими лужами, и пошли вдоль темной рощи. Валерий тихо импровизировал. Казалось, что он произносит только что родившиеся строки вовсе не для Жени. И даже не для себя. Но Жене слышался в них свист крыльев беспокойной птицы, ласковый шепот влюбленных, звон капель, осыпавшихся с мокрых кустов.
«Но почему я вспоминаю то о Валерии, то об Андрее? — мысленно сердилась Женя. — Ни тому, ни другому я не давала никаких обещаний. Ведь это просто дружба. И, кажется, с Сашей мне лучше? Или с Валерием? Его стихи почему-то все время звучат в ушах. Нет, ты еще ничего не решила, ты совсем еще девчонка, маленькая, глупая девчонка».
И ей подумалось: жизнь, что ждет ее впереди, — большая-большая, нет ей ни конца ни края, будет в этой жизни много неожиданного и увлекательного. Ведь ей только восемнадцать, и сколько лет еще впереди!
А Саша шел и мечтал о том, что он и Женя созданы друг для друга и родились на земле для того, чтобы никогда не расставаться. Он говорил себе, что Женя — его единственная избранница и что сколько бы лет он ни прожил, он никогда не сможет полюбить другую девушку. Только Женю… И разве может она его не любить, если он ее любит? Ему вдруг очень захотелось остановить ее, обнять и так простоять всю ночь, смотреть, не отрываясь, в ее лицо.
Женя жила в маленьком переулке неподалеку от центра города. Здесь было безлюдно. Напротив тянулся длинный ветхий забор, за которым раскинулся старый яблоневый сад.
— Скоро мы встретимся? — спросил Саша, когда Женя осторожно, стараясь не шуметь, открывала калитку.
— В школе, — рассеянно улыбнулась Женя. Она взглянула на его обиженное лицо и добавила решительно: — А гулять, как сегодня, некогда. Скоро экзамены.
— Ты пойдешь на школьный вечер?
— Вечер? — переспросила Женя, будто что-то припоминая. — Пойду. Там и встретимся.
— Я как раз и хотел тебя пригласить. Хотя я совсем никудышный танцор.
«Никудышный» — это было сказано слишком смело. Саша вообще не умел танцевать.
— Эта наука легче астрономии, — улыбнулась Женя. — Танцы — просто. И совсем не просто другое.
— А что?
— Да это я так. Спокойной ночи.
— А все же?
— Я расскажу тебе. Только не сейчас. Хорошо?
Звякнула щеколда, и Женя быстро пошла по дорожке к дому. Саша не уходил. Неужели она не оглянется? Нет, оглянулась, и не только оглянулась, но почему-то бежит назад, к калитке. Приоткрыв ее, Женя шепнула:
— Совсем забыла сказать. Мне понравилось твое письмо. Очень. Только…
Саша быстро нагнулся к ней, пытаясь схватить ее за плечи, но она легонько оттолкнула его.
— Тебе еще попадет от меня за то, помнишь? В школе, на лестнице. Ты что же, так и будешь здесь стоять?
— Сейчас пойду, А если бы можно, я не отпустил бы тебя до утра.
— Что ты! Нам и так достанется на орехи. А теперь иди. Или боишься один? Проводить тебя?