- О! А ну стоп! - оживился Шаповалов. - Значит, одно условие убираем. Мужчины-вампира у нас нет. Он спит себе в гробу и страдает от любви к волколаку. Остается только вечерняя женщина вампир, которая влюблена в дневную зомби. Пойдем по пути упрощения! как тебе это?
- Ну как, как... Хрень! - ответ Гусева был настолько краток и емок, что Шаповалов удрученно уселся на стул и замолчал.
- Тут, если идти по пути упрощения, вообще ничего от условий не останется, - пояснил Гусев
- Подожди! - встрепенулся Шаповалов - В этом же и есть суть парадоксов. Мы имеем утверждения, каждое из которых по отдельности является ложным. А ну-ка иди сюда, я тебе нарисую.
И оба соавтора склонились над разложенным на столе куском ватмана.
__________
Семинар у старого лиса проходил оживленно. Профессор посмеивался, иногда аплодировал, иногда хохотал и раз за разом, провожая очередных выступивших на место, ласково говорил « Прекрасно, просто прекрасно, незачет»
- Ну-с, осталась последняя группа авторов - господа Гусев и Шаповалов. Ну что ж. Они - наша последняя надежда рассеять мрак в отношениях зомболака и вампира. - Профессор выглядел донельзя довольным, оглядывая понурых студентов. - Прошу вас, мои юные друзья. Займите место у трибуны и поведайте нам, как же нашей парочке выйти из сложной житейской ситуации.
Соавторы приблизились к трибуне, прикрепили к доске лист ватмана, исписанный фломастерами, и тоскливо посмотрели на профессора.
Гусев глубоко вздохнул, прокашлялся и приступил к изложению.
- Нами было рассмотрено несколько вариантов возможного развития событий, и мы остановились на двух. Как видно из представленной диаграммы, между индивидами точки соприкосновения возможны лишь в условиях пребывания в разных часовых поясах. И потому литературно -художественное решение задачи уважаемого профессора должно выглядеть следующим образом. Итак, условие первое. Шаповалов, запевай!
Шаповалов театрально взмахнул рукой и начал рассказ:
- Иветта считалась в дружной семье калининградских зомби настоящим выродком. Историю своего рождения она не знала. Мать ее была женщиной поведения крайне не пуританского, а потому никто не мог сообщить Иветте, кто ее отец и почему и при жизни и после смерти она оставалась оборотнем.
С детства Иветта была девочкой тихой и замкнутой, c множеством фобий.
Она боялась кукол, шахматных фигурок, вампиров, состояла на учете у психиатра с диагнозом «ликантропия» и страдала тяжелой формой гематофобии. Вид крови приводил ее в ужас. До периода полового созревания матери удавалось уберегать ее от вида крови - девочка питалась исключительно лапшой «Доширак», говяжий аромат которой возбуждал ее хилые вкусовые рецепторы, не смотрела телевизор, не ходила в школу и целые дни проводила дома у компьютера, зависая на форумах филателистов. Марки были ее страстью, они покорили ее с раннего детства. Первую свою марку она содрала с конверта, в котором матери прислали предупреждение об отключении электричества за неуплату. С тех пор филателия стала смыслом ее жизни. Часов в 18 она аккуратно складывала кляссеры в большую коробку и дожидалась своего превращения в волколака мужского пола. Превращение было ежедневным и, к счастью, безболезненным. Иветта обрастала шерстью, клыками и гениталиями и выходила на прогулку. Пробежавшись за кустами городского парка, она высматривала небольшие компании молодых людей, черной тенью набрасывалась на них, отбирала пиво и чипсы и мчалась домой. Дома, нацепив на шею красно-белый шарф, она усаживалась у компьютера и, попивая пиво, болтала на форумах фанатов «Спартака», отчаянно сквернословя на заходивших троллей с форума команды «Зенит». Как следует поругавшись и проголодавшись, Иветта снова выбегала на улицу и мчалась к шахматному клубу. Ее дневной страх к шахматным фигуркам вечерами выливался в гастрономический интерес к шахматистам, особенно к юным перворазрядникам. Интерес носил академический характер. В качестве волколака Иветта обрела еще одну напасть на свою голову - стойкую аллергию к человеческой растительности. Запах волосяного покрова людей, обоняемый более минуты даже через слой одежды, заставлял ее непрестанно чихать в течение часа. Потому Иветта, пуская слюни, любовалась перворазрядниками издали, и горько сожалела о том, что антропофагия - не ее судьба.
Половое созревание Иветты задерживалось из-за обилия тестостерона, выбрасываемого в организм тестикулами волколака, и потому менархе наступило у нее почти в восемнадцать лет. Увидев кровь, Иветта потеряла от ужаса сознание. Придя в себя, она кричала, рвала на себе одежду и царапала кожу. Поняв, что этот ужас будет преследовать ее до самого климакса, Иветта повесилась. Спустя неделю после похорон она вылезла из-под земли и вернулась домой. Мать ее, и после смерти не ожидавшая от дочери ничего хорошего, немедленно выехала в неизвестном направлении. Иветта провела великолепный день в окружении марок, а вечером обернулась волколаком. Жизнь вновь стала размеренной, организм ее был мертв и не грозил новыми кровопотерями. Понимая, что за все надо платить, Иветта с философским спокойствием воспринимала свою разлагающуюся плоть, которую в меру сил подпитывала говяжьей лапшой «Доширак», особенно хорошо усваивавшейся под гражданско-выверенные песни Юрия Шевчука. Вечерами, в обличии волка, она носилась по городу, отбирая кошельки у запоздалых прохожих. Неправедный доход шел на оплату коммунальных платежей и покупку Доширака. В день своего девятнадцатилетия Иветта познакомилась с Золтаном, фанатом команды «Зенит», зашедшим на форум болельщиков «Спартака» под ником «Спартак - параша, победа будет наша!». Проругавшись с Золтаном примерно с час, она согласилась обменяться с ним аськами. Еще спустя час они обменялись фотографиями. Золтан оказался симпатичным мускулистым юношей. Свою фотографию Иветта отправить не могла, потому отыскала в интернете снимок мисс Калинграда 2010.