Коннор уселся за руль и надавил на газ. Как только появится время, он сразу же займется этим. Натали времени не теряла. Вчера позвонил Джим Разерфорд — деловой и краткий — и спросил, кто будет вести его дело. Но он ляпнул, что у него сейчас нет времени обсуждать эти вопросы.
— Слушай, я уезжаю, — сказал он. — Мой адвокат позвонит тебе, когда я вернусь.
Эх, и все же здорово, что он снова будет свободным человеком. Удивительно, что он так быстро успел привыкнуть к этой мысли.
Коннор глянул в боковое зеркало и проскочил на скоростную трассу.
Интересно, последнее время он даже почти не вспоминал Натали. Ну и что, что он плохо спит? Этого следовало ожидать, потому что его жизнь изменилась. Но скоро он к этому привыкнет.
Жаль, что он не сохранил ни одного адресочка с телефоном, но в море и без того всегда полно рыбки. И он, не откладывая, начнет закидывать удочку, как только получит легальный развод.
И Натали, возможно, тоже…
От этой мысли Коннор нахмурился.
Как только они разведутся… Ведь она подождет, не так ли? Не то чтобы его это заботило, но…
— Черт, — пробурчал он.
И, глянув в зеркало, свернул со скоростной трассы.
Квартира Натали находилась в той части города, которую затапливало чаще, чем политикам удавалось замять проблему.
Один взгляд на здание мог заменить краткую экскурсию по всем историческим периодам Майами-Бич.
Когда-то это здание, с его лепными карнизами и мраморными лестницами, возможно, выглядело довольно элегантно, но теперь карнизы были облупленными, а лестницы грязными. Теперь казалось, что дом застрял где-то на полпути между прошлым и будущим.
А будущее, подумал Коннор, входя в вестибюль, никому не известно.
Коннор просмотрел список жильцов, висящий на стене. Список состоял из фамилий, напоминающих состав Объединенных Наций: Ромеро, Смит, Давидович, О'Брайен, Деллаторе, Гринберг. Фамилия Уорнер стояла рядом с номером квартиры 405.
На лестнице витали самые неожиданные запахи: ароматы экзотических специй, смешанные с запахом жареного цыпленка. Нельзя сказать, что эти запахи были неприятными, но все же они были далеки от той смеси специй, которую использовала Натали.
Коннор вспомнил, как однажды вернулся домой — они тогда жили еще в Нью-Йорке, — и увидел Натали сидящей, скрестив ноги, на кровати. В ее руках была корзина, наполненная листьями и зернами.
Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, аромат ударил ему в нос.
— Ммм, чудесный запах, — сказал он. — Никогда не думал, что смесь из специй может возбуждать.
Натали рассмеялась и назвала его глупым, чего он вполне заслуживал, потому что истинным объектом возбуждения была она сама. И он доказал это, когда повалил ее на спину и они занялись любовью прямо посреди рассыпавшихся ароматных листиков и зерен.
— Ну и что? — пробормотал Коннор, добравшись до последней лестничной площадки. Он пришел сюда не для того, чтобы впадать в воспоминания. Он пришел, чтобы…
Чтобы что?
Он остановился перед ее дверью.
Действительно, зачем он сюда пришел? Вместо того чтобы пялиться на дверь своей почти бывшей жены, он должен сидеть в своем самолете и лететь над заливом.
Приблизившись к двери вплотную, он услышал музыку — что-то со скрипками и виолончелями. Натали называла это камерной музыкой. Их дом всегда был полон этих звуков.
Только не последнее время. И Коннор внезапно почувствовал, что ему остро не хватает этой музыки. Что ж, позже он проверит диски, может, она оставила несколько…
Что за странные мысли? Черт, он никогда не любил камерной музыки. Он только ради Натали притворялся, что она нравится ему…
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появилась Натали: на ней были джинсы и рубашка.
— Коннор?
Он нахмурился, прокашлялся и стал панически искать слова.
— Что ты здесь делаешь, Коннор?
— Я… Наверное, я случайно нажал на звонок.
Натали вздохнула и отошла в сторону.
— Что ж, раз пришел, входи, — нетерпеливо сказала она.
Он кивнул и прошел мимо нее в узкий коридор.
— А ты неплохо устроилась, — сказал он, не подумав.
И это была ложь. Даже при недостатке света он заметил потрескавшийся линолеум на полу и облупившуюся краску на стенах. Натали захлопнула дверь и повела его в гостиную, размером с картонную коробку. Коннор торопливо огляделся. Стены были выкрашены в жуткий светло-красный цвет Ковер, если можно его так назвать, был покрыт пятнами. Кроме обшарпанного кресла, уродливого стола и маленького стерео, в комнате ничего не было.
Натали прошагала к стерео и выключила его.
Потом повернулась к Коннору и сложила руки на груди.
— Не помню, чтобы я приглашала тебя.
Коннор попытался улыбнуться.
— Я был неподалеку и решил заглянуть.
— Хотелось бы верить, но не могу.
— Брось, Натали Мы, может, больше и не живем вместе, но это не значит, что мы враги.
Ты согласна?
Прошла вечность, прежде чем она кивнула головой.
— Согласна. Но мог бы сначала позвонить.
— А если бы я позвонил, ты пригласила бы меня к себе?
Натали вздохнула.
— Нет, не пригласила бы.
— Вот видишь? Поэтому мне и пришлось самому пригласить себя. — Коннор одарил ее одной из своих самых обаятельных улыбок.
Натали вздохнула. При виде своего почти бывшего мужа, топчущегося у нее на пороге, она почувствовала, что ее сердце внезапно понеслось галопом. Ничего удивительного — уж слишком неожиданно он появился. Только это и ничто другое было причиной ее участившегося сердцебиения.
— Ну же, Нат, свари мне чашечку кофе. Давай посидим, поговорим. Ты не можешь осуждать меня за то, что я хочу узнать, как у тебя дела.
Она задумалась. Возможно, он прав. Вежливость никогда никому не вредила.
— У меня только растворимый. — Она пожала плечами.
— Прекрасно, — быстро согласился он, пока она не успела передумать.
Он последовал за ней на кухню, которая когда-то, по-видимому, была белой, а теперь стала мутно-желтой. Шкафы, стоящие вдоль одной стены, все до единого были без дверей, и не потому, что таков был замысел дизайнера.
Плита и холодильник могли предстать на выставке антиквариата и набрать кучу очков, если существуют ценители облупившейся краски и неровных ножек.
Натали с вызовом глянула на Коннора.
— А что, у тебя… уютно, — сказал он и мило улыбнулся, но тут же понял, что допустил грубую ошибку.
— Спасибо. Обойдусь и без твоих замечаний, резко бросила она.
— Я не это имел в виду…
— Нет, это. Я сама хорошо знаю, на что похожа эта квартира. — Она повернулась к плите и поставила на огонь кофейник. — Квартира нуждается в ремонте.
Не в ремонте, а в чуде, подумал он, но разумно воздержался произносить это вслух.
— Ты до сих пор любишь черный кофе? — спросила она, слегка повернув голову в его сторону.
Что за вопрос? Разве он мог за неделю изменить свои привычки?
— Да, — кратко ответил он. — А твой хозяин знает, что квартира нуждается в ремонте?
— Это не твое дело. Мне она подходит.
— Она не подходят даже тараканам. Эта квартира…
— Моя. — Натали гордо подняла голову. — И я не нуждаюсь, чтобы мне указывали, что делать.
— Бог ты мой! — На щеке Коннора дрогнула мышца. — Ты прекрасно знаешь, что я никогда не указывал тебе, что делать.
Щеки Натали покраснели.
— Я просто пытаюсь напомнить тебе, что ты больше не мой муж, — спокойно сказала она.
Что-то темное и опасное блеснуло в его глазах.