Если только он на смертном одре…
— Это не правда? — резко повернувшись к Коннору, спросила она.
— Что не правда?
— Прекрати! — Она стукнула его кулачком в плечо. — Лучше признайся.
— Нат, ты с ума сошла? Перестань драться.
Ты хочешь, чтобы мы разбились?
— Разбились обо что? Мы на земле, а вокруг на мили — ничего. — Она снова стукнула его в плечо, когда он заглушил мотор. — Ты все мне наврал!
— Натали…
— Не надо песен, Коннор. Или ты решил, что, похитив меня, ты сможешь заставить меня…
— Только послушай, что ты говоришь, — сказал он. — По-твоему, я лжец и похититель. Может, я еще и серийный убийца? И только потому, что мы не смогли разобраться в своей мелкой проблеме?
— Ты называешь развод мелкой проблемой?
— Если сравнить с причиной нашего приезда сюда, то да.
— Какой причиной? — Натали бросила на него гневный взгляд. — Или ты продолжаешь врать, что Джонас при смерти?
Коннор прокашлялся.
— Я, хм… я этого не говорил…
Натали открыла дверь самолета.
— В таком случае молись, чтобы это оказалось правдой, — бросила она. — Пусть лучше Джонас будет при смерти, иначе…
— Иначе что? И почему тебе так хочется, чтобы я был при смерти? — спросил жесткий голос.
Натали обернулась. Ее свекор стоял рядом с крылом самолета и выглядел таким же неуязвимым, как прежде.
— Джонас… — Натали залилась краской. — Ты меня не так понял…
— Надеюсь. Или, может, ты знаешь то, чего не знаю я? Но, насколько мне известно, я еще далек от того, чтобы испустить дух. — Джонас Уорнер протянул к ней руки. — Сначала я помогу тебе спуститься, а потом ты расскажешь мне, почему решила поскорее отправить меня в могилу.
Но этого она рассказать ему не могла.
Разве могла она сказать: «Джонас, твой сын заманил меня сюда обманом, мы разводимся»?
Разве она могла сказать это, когда за свекром стояли Тревис, Слейд и Кэтлин? Весь клан Уорнеров собрался, чтобы встретить ее, обнять и поцеловать.
И поэтому Натали блеснула улыбкой и принялась лгать. Она сказала Джонасу, что он просто не расслышал ее слов. Она сказала не «при смерти», а «присмотрен», потому что они решили, что теперь вся семья должна заботиться о нем. И чем больше она врала, тем озадаченнее становились лица родственников ее мужа, пока Коннор сам не решил вмешаться. Он сказал, что был в отъезде и оставил на автоответчике послание для Натали, но проклятая машина зажевала пленку.
Джонас нахмурился.
— Ерунда какая-то. Ты получил приглашение, мой мальчик, десять дней назад, как и, твои братья.
— Да, — подтвердил Тревис. — Помнишь? Мы звонили тебе.
— О, ради бога, хватит, — быстро вставила Кэтлин. — Нат, поехали домой. Пусть мужики разбираются хоть до посинения.
Натали бросила ей благодарный взгляд.
— Да хранит тебя Бог, Кэти, — прошептала она, когда они с Кэтлин, обнявшись, шли к ее грузовику.
— Да хранит меня мой язык, — прошептала в ответ Кэтлин, поглядывая на нее из-за выбившегося локона. — И что это за чертова блажь нашла на тебя и на моего пришибленного братца?
— Так, ничего особенного, — ответила Натали и вдруг разразилась слезами.
Коннор понял, что его дела плохи, еще тогда, когда Натали несло по волнам несуразного бреда. И как у нее язык поворачивается так врать? — думал он и ловил на себе подозрительные взгляды братьев.
Потом Джонас отдал команду, они уселись в джип и на дробящей кости скорости помчались к дому, поднимая за собой столько пыли, что ее хватило бы, чтобы засыпать всех Уорнеров с головы до ног. Теперь они собрались в библиотеке, и изо всех сил старались не испачкать кожаные кресла.
Послышался стук в дверь.
— Чего надо? — прорычал Джонас.
Марта, жена номер пять, просунула голову в комнату.
— Я только хотела сказать «привет» Коннору и узнать, не нужно ли чего джентльменам.
Коннор встал и направился к ней. Марте было около шестидесяти, но она выглядела изящной и моложавой и, по мнению Коннора, была лучшей женой папаши. Удивительно, как она продержалась с ним больше года?
— Привет, красавица, — сказал Коннор и, наклонившись, поцеловал ее в щеку. — Все еще здесь, как погляжу?
Марта улыбнулась.
— Как видишь, застряла.
— Блям, блям, блям, — сердито проворчал Джонас. — Марта, пококетничаешь с ним за ланчем, а сейчас у нас серьезные дела.
— Не сомневаюсь, — приятным голосом ответила Марта. Потом потрепала Коннора по щеке и подмигнула братьям.
Затем дверь закрылась. Джонас вытянул перед собой ноги и скрестил их у щиколоток.
— Какое событие! Все мои сыновья собрались под одной крышей. — Джонас лениво улыбнулся. — И мы явно обязаны этим приятному предчувствию, что я стою на пороге могилы.
Коннор закашлял.
— Джонас, Натали не это имела в виду…
— При чем здесь Натали? Вы все здесь. И еще прибудет целая толпа подхалимов. Если бы не мои восемьдесят пять, мог бы я такое ожидать?
— Мы приехали на праздник, — напомнил Тревис.
— Чушь собачья. Если я еще не на краю могилы, то наверняка где-то рядом. Хоть с этим вы можете согласиться?
— Мы собрались здесь, чтобы отметить твой день рождения, а не для того, чтобы ссориться, — предупредил Слейд.
Джонас посмотрел на сыновей, потом потянулся к полке, взял коробку и открыл. В коробке были кубинские сигары.
— Закуривайте, — предложил он. Сыновья вежливо отказались. Старик фыркнул, вынул сигару, откусил кончик и выплюнул в массивную хрустальную пепельницу. — А я думал, что мои мальчики уже достаточно повзрослели, чтобы оценить хорошую сигару.
Сыновья промолчали. Джонас вздохнул, подкурил, запыхтел и на миг исчез за клубами дыма.
— Ничто не сравнится с хорошей сигарой, сказал он. — Разве только красивая женщина.
Коннор посмотрел на Слейда. Слейд в ответ закатил глаза и одними губами проговорил:
«Или глоток коньячку».
— Или глоток коньячку, — сказал Джонас, встал и подошел к комоду. Открыл дверцу и достал бутылку и четыре стакана. — Ну как, мои мальчики уже подросли для этого?
— Вполне, — ответил Тревис. — Но думаю; ты знаешь, что Кон с удовольствием глотнул бы эля, Слейд предпочел бы пиво, а я с радостью подпишусь на стаканчик красного вина.
Джонас щелкнул языком.
— Да, некоторые вещи не меняются.
— Что правда, то правда, — сказал Коннор.
Джонас поднял на него белые кусты бровей.
— А ты, мой мальчик, что-то вспыльчив сегодня. Подозреваю, что твоя красавица-женушка играет у тебя на нервах. Тяжкие времена?
— Нет, — холодно ответил Коннор.
— Ну да, рассказывай. Температура в самолете вряд ли была выше нуля.
— Ты ошибаешься, отец.
Джонас помедитировал, уставившись на кончик своей сигары.
— Я никогда не ошибаюсь.
— Тебе так только кажется.
— Я это знаю. Разве я не говорил тебе, что эта девочка сделает тебя несчастным?
— Говорил. Тысячу раз. Но ты ошибался. И я буду признателен, если ты запомнишь, что эта девочка — моя жена, и зовут ее Натали.
— Я помню, как ее зовут, — мягко проговорил Джонас.
— Поэтому прошу называть ее по имени.
— Кон, — тихо сказал Тревис, в его голосе слышалось предупреждение. — Отец… давай успокоимся. Попробуем на этот раз продержаться без ссор, ладно?
— Я тоже надеялся на это, когда приглашал вас, — резко сказал Джонас и поднес бутылку коньяка к стаканам. — Ну как, да или нет? Что ж, если вы, мальчики, предпочитаете пить мочу, не стану упрашивать. В баре полно ваших любимых напитков.
Это был вызов. Коннор знал это. И его братья тоже знали.
— Я не против опрокинуть стаканчик коньяку, — сказал он, вызывая в уме образ холодного эля. — Почему бы и нет?
Тревис и Слейд посмотрели на него так, будто с радостью удушили бы, только дай им шанс, и уныло закивали головами.