— Конечно нет, — сказал Грант. — Криста рассказала мне о вашем бизнесе, и я понимаю, как это важно для вас обоих.
— Я буду работать в Нью-Йорке и посылать тебе свои изделия, а ты орудуй здесь, в Палм-Бич.
— Я думаю о расширении. Может, захвачу рынок в Ки-Уэст… и в Майами-Бич.
Криста взяла Натали за руку.
— Нат, обещай, что поговоришь с Коннором.
Скажи ему все, что хочешь сказать. Обещаешь?
— Обещаю.
В коридоре послышались возбужденные визги, и вскоре на пороге появилась Адди с двойняшками на руках.
— Мы готовы, — сказала Адди. — Осталось только найти медвежонка Джессамин. Иначе она не успокоится.
— Иди к папе, Джесс, — сказал Грант и взял заплаканную малышку на руки.
— Я займусь поисками ее медвежонка, а заодно найду поводок Симы и корзину Макса, — сказала Криста.
— Лучше я займусь этим, — сказала Натали, потому что не могла стоять на месте и ощущать, как земной шар ускользает у нее из-под ног.
Потом были поцелуи, объятия, немного слез… и Натали осталась одна.
9
Огромный дом опустел. Тяжелая тишина навалилась на него.
Натали стояла в гостиной у окна и смотрела, как черные грозовые тучи собираются над океаном. Потом поднялся ветер, и поверхность океана покрылась белыми барашками. Горизонт озарила вспышка молнии, за ней последовал глухой раскат грома. Сгущающиеся сумерки, казалось, предвещали беду.
Натали содрогнулась, задернула шторы и включила настольные лампы. Состояние природы в точности соответствовало состоянию ее души.
От грозы, конечно, не убежишь, но нет необходимости впадать в отчаяние. Для этого просто нет причины. Да, Юриста с малышками уехала, но так и должно было случиться. Лендоны снова были вместе, за них можно только порадоваться.
— И нечего хандрить, — сказала себе Натали и прислонилась к стене.
Но кого она пытается обмануть? Она чувствовала себя одинокой и несчастной. И все из-за него.
Столько времени молчал и вдруг позвонил.
И этот несчастный телефонный звонок выбил ее из колеи. У нее все было так хорошо до этого звонка, а теперь равнодушный голос Коннора настойчиво продолжал звучать в ее ушах.
Он не давал ей покоя с тех пор, как она простилась с Лендонами.
Натали вздохнула.
Она была рада за Кристу. Просто ей трудно было не сравнивать. У Кристы был муж. У нее не было. У Кристы были дети. У нее не было. У Кристы были дом, семья и даже собака с кошкой.
А что было у нее?
— Карьера агента по продаже ювелирных изделий, — сказала она в пустоту. — И муж, который ждет развода.
Натали нахмурилась. Ну и что? Она хотела развода. Она сама подала ему эту идею.
И нечего сравнивать свою ситуацию с ситуацией Кристы. Лендоны пытались исправить погрешности в своих отношениях. А в их браке с Коннором исправлять нечего. Этот брак мертв.
И поэтому она ушла от него. Чего же она так боится остаться одна?
Натали вошла в кухню и зажгла свет.
Но одиночество может быть прекрасным. Она может слушать музыку, которая ей нравится, делать то, что ей хочется. Она может сколько захочет лежать в ванне, полной ароматной пены, может читать книгу за ужином…
Она может жить, как в раю.
— Что же мне делать? — прошептала она и закрыла лицо руками.
О господи, она до сих пор любит своего мужа.
Она распахнула дверь и побежала по пляжу к морю. Зигзаги молний рассекали небо, гром рокотал над разбушевавшимся морем.
Нет, она ни о чем не жалеет.
— Никаких сожалений! — выкрикнула она в бурю, но ветер подхватил ее слова и швырнул обратно в лицо.
Воздух был горячим и плотным и, казалось, таил в себе опасность и надежду.
Пора начинать новую жизнь — это заманчиво и волнующе. Она еще молода. Может встретить другого мужчину.
Коннор тоже может найти другую женщину.
В ее горле застрял комок.
Может. Очень даже может. Черт, он непременно найдет другую. Он красивый мужчина, сексуальный и преуспевающий. Женщины всегда крутились вокруг него. А самые смелые даже флиртовали с ним у нее на глазах, хотя он никогда не поддавался.
Но он поддастся, как только станет свободным.
Или, может, он уже…
Они больше не вместе. Они на грани развода.
И она всегда при случае напоминала ему об этом.
Натали вздрогнула под порывом ветра и обхватила себя руками.
Может, поэтому Коннор и спешит поскорее развестись с ней? Может, другая женщина ждет, чтобы занять ее место?
Нет, пожалуйста, не сейчас. Она еще не готова узнать, что Коннор обнимает другую женщину.
Натали, прошептал ветер, окутывая ее, заключая в бесплотные объятия.
— Натали…
Ее сердце на миг остановилось. Это ветер назвал ее имя?
И тут она почувствовала, как ей на плечи легли его руки — такие знакомые, сильные и теплые. Он снова произнес ее имя, повернул к себе, и, когда она увидела его, ее сердце забилось еще быстрее. Она думала о нем, жаждала увидеть, и вот он стоит перед ней. Он пришел, чтобы сказать, что любит ее.
— Черт побери, — сказал Коннор. — Что это ты делаешь?
Несмелая улыбка соскользнула с ее губ. Почему он так разозлился? И какое он имеет право трясти ее, как тряпичную куклу?
— Ты что, не видишь, что приближается гроза? Ты хочешь, чтобы тебя ударила молния? Или ждешь, пока смоет волной? — Его пальцы вонзились ей в плечи. — Ты что, совсем потеряла голову?
Но это она смотрела на него так, будто он потерял голову. И он не обижался на нее за это.
Он совсем не собирался говорить ей все это. Он вообще не знал, что скажет ей. Он только хотел ее видеть. Но, увидев, что она стоит у кромки воды и разбушевавшиеся волны бросаются ей под ноги, он испугался.
— Ответь же, в конце концов! — Он снова потряс ее за плечи и еще, сильнее прежнего.
Почему она молчит?
— Ты… — наконец, задыхаясь, проговорила она. — Ты решил, что я стою здесь, убитая горем, потому что… — Ее рука сжалась в кулак, и она ударила его в грудь. — Потому что ты самовлюбленный эгоист!
— Быстро в дом!
— Я не собираюсь подчиняться тебе!
— А как насчет того, чтобы прислушаться к элементарному здравому смыслу? Последний раз говорю тебе, марш в дом!
— Кто ты такой и что это ты себе позволяешь?
Коннор посмотрел в лицо жены, в ее глаза, которые когда-то затуманивала страсть и из которых теперь сыпались искры гнева и презрения. И совсем потерял власть над собой.
— Я скажу тебе, кто я, — грубо сказал он. Я твой муж. И буду твоим мужем, пока смерть нас не разлучит.
Он обхватил ее руками. Она попыталась вырваться, но он был намного сильнее, и ее беспомощное сопротивление лишь еще больше распалило его гнев и желание обладать ею.
— Будь ты проклят, — обессилев, бросила она.
— Пусть мы оба будем прокляты, — сказал он, обхватил рукой ее затылок и потянулся к губам.
И как только он прикоснулся к ее губам, она забыла обо всем на свете. Она знала только, что этот мужчина ее муж, что она жаждет его любви, жаждет познать его гнев, жар его плоти… Она жаждет познать его всего.
Обхватив руками его шею, она отдалась моменту. Ее губы приоткрылись, позволяя его властному языку ворваться в ее рот. Не прерывая поцелуя, они опустились на песок. Его руки проскользнули ей под футболку и стали ласкать грудь. Она застонала и прижала ладони к его груди.
— Я хочу… — прошептала она. — Я хочу больше…
Он отпрянул от нее и посмотрел в глаза.
— Чего?
— Тебя, только тебя.
Он подхватил ее на руки и понес по пляжу туда, где за горкой песка толпились пальмы, защищавшие пляж от ветра.
Молнии разрывали ночной мрак на части.
Он осторожно положил ее на песок и склонился над ней.
— Как долго… О боже, как долго я хотел этого, — прошептал он над ее губами. — Я так истосковался по тебе, малышка. По вкусу твоих губ, запаху твоего тела…