За оградой Миган и Алекс получили передышку; правда, гуляющие в парке жители Беркли-сквер подошли посмотреть на них. Журналисты повисли на воротах, ловя каждое движение великой герцогини Нвенгарийской, прохожие полезли вслед за журналистами на забор, изнывая от любопытства.
– Зачем мы сюда пришли? – спросил Алекс. – Здесь нет ни озера, ни реки.
– Зато есть лужи. – Миган показала на широкую водяную гладь, оставшуюся после утреннего проливного дождя. – Отличное место, чтобы учиться.
Алекс с сомнением посмотрел:
– Там будет рыба?
– Кто его знает. Давай покажу, как нацеплять на крючок наживку.
Алекс оказался блестящим учеником. Он серьезно сказал, что никогда раньше не ловил рыбу, но читал про это. Она взяла новую удочку, которую Николай второпях купил по этому случаю, и показала Алексу, как ее размотать, как нацепить на крючок извивающегося червяка, как забросить. Потом встала вместе с ним у кромки воды, легонько пригнула его кисть, показала, как приманить рыбу.
Алекс с мокрыми от дождя волосами точно копировал ее движения. Он был похож на Александра. Александру хотелось предъявлять миру совершенство; ни трещинки, ни изъяна не было в стене, которой он себя оградил от людей. Любовный приворот преодолел эту стену, позволил Миган, единственной из всех, увидеть за ней нежного, страстного и ранимого человека. Остальные боялись его потому, что не могли видеть его сердце.
«А может, – со вздохом подумала Миган, – любовный приворот просто наделил меня избытком сентиментальности?»
Журналисты из-за забора выкрикивали вопросы. Один прокричал сомнительное замечание о даме, которая держится за длинную удочку, но, к счастью, Алекс его не понял. Доминик мрачно посмотрел на них и, не стесняясь в выражениях, сказал, что с ними сделает, если они не уберутся отсюда. Однако запугать англичан из низших классов не так легко, они кричали в ответ и намекали, что сделают с иностранцами, которые воображают о себе бог весть что.
Миган притворилась, что сосредоточилась на удочке. Завтра «Таймс» будет нарасхват. «Ее светлость великая герцогиня Нвенгарийская возбудила взрыв восторга на Беркли-сквер после вопроса о том, крепко ли она держится за удилище».
Крики стихли, повисла жуткая тишина. Миган узнала, кто идет, еще до того, как подняла глаза и услышала приближающиеся шаги.
Александр был в темно-синем пальто, без шляпы, как это принято у нвенгариицев; на черных волосах блестели капли дождя. Он не улыбнулся ей, голубые глаза были задумчивы, как никогда.
Алекс поднял голову и увидел отца.
– Привет, папа! – Он махнул ему рукой. – Мама учит меня ловить рыбу.
Александр стоял, глядя на Миган, на лужу, удочку и леску, исчезающую в воде. Миган ожидала, что в его глазах появится холод и он прикажет Доминику немедленно отвести жену и сына домой.
Великий герцог долго смотрел молча. Ветер развевал длинные волосы и полы пальто. Носки черных блестящих ботинок испачкались, когда он прошел по траве.
Он заговорил с Алексом. Голос был нейтральный, почти нежный:
– Поймал что-нибудь?
– Пока нет, но мама говорит, надо дать им время. Говорит, мы обязательно что-нибудь поймаем, рано или поздно.
– Вот как? – Александр встал за спиной сына и критически посмотрел на удочку: – Правильно держишь, легко. Это хорошо.
– Меня мама научила.
Александр перевел взгляд на Миган; выражение глаз было не понять; потом рукой в черной перчатке он поправил положение удочки.
– Я много рыбачил в детстве. Мыс Деймиеном удирали с уроков на лесное озеро.
– Правда? – в восторге воскликнул Алекс.
– Только мы знали про это озеро, по крайней мере мы так думали. Полагаю, наши охранники следовали за нами на некотором расстоянии.
– Твой папа ходил с тобой на рыбалку?
Александр молчал, пожалуй, слишком долго.
– Он был очень занят.
– Как ты. Ты очень значительный человек.
Александр выпустил удочку, но продолжал на нее смотреть, не оборачиваясь к Миган и Алексу. Потом вдруг подозвал Доминика, тот трусцой подбежал к его светлости.
– Пошли за удочкой для меня.
Доминик моргнул.
– Ваша светлость?
– Удочку мне. Быстро.
Доминик галопом помчался к другому охраннику, что-то рыча на ходу по-нвенгарийски. Остальные подхватили его крик, адресуясь к слугам, ожидавшим Александра за оградой, те прокричали слугам, которые были ближе к дому. Не прошло и десяти минут, когда по такой же эстафете удочка была доставлена. Александр взял ее у Доминика, одобрил, стянул перчатки и насадил наживку.
Они спокойно удили, стоя втроем у края лужи, а охранники, журналисты, прохожие, няньки, дети в парке, а также любопытные жители Беркли-сквер с удивлением смотрели на эксцентричного великого герцога и его семейство.
Они оставались в парке, пока не подул холодный ветер и Александр объявил, что пора идти домой. У Миган уже замерзли руки, и она передала удочку Доминику.
Александр посадил сына на плечо и пошел по дорожке к воротам, странно подавленный. Толпа расступалась перед ними, как вода под веслами. Доминик с командой сдерживал прилив, пока они проходили по площади, и они без приключений добрались до Мейсфилд-Хауса.
Александр поставил Алекса на пол в холле, и повернул к себе лицом.
– Когда в следующий раз захочешь порыбачить, скажи мне, я устрою экспедицию на озеро, где будет много рыбы.
Алекс счастливо улыбнулся:
– Ты тоже поедешь, папа? И научишь меня?
– Мы все поедем. Я это устрою.
Алекс крутанулся на месте, схватил за руку лакея, и тот потянул мальчика к лестнице.
– Если не будешь пропускать уроки, – спохватился Александр.
– Да, папа, – сказал Алекс с ангельским выражением лица, потом сказал лакею, что обгонит его. Лакей придержал шаг, чтобы Алекс мог убежать вперед.
Положив руку на перила, Александр смотрел вслед сыну с угрюмым выражением лица. Это тревожило Миган, она ждала, что сейчас он начнет ругать ее, что увела сына с урока.
– Александр?
Великий герцог круто повернулся, словно очнувшись ото сна, глаза вспыхнули, запылал любовный приворот. Он схватил Миган за плечи и поцеловал, прижав к стойке перил. Поцелуй был властный, пальцы больно впились в плечи.
Он с усилием оторвался от желанных губ, и оба, тяжело дыша, уставились друг на друга.
– Тебе надо готовиться к балу у посла, – сказал он, помедлив.
– Ох! – Она прикусила губу, вспомнив жену французского посла, с которой не спешила снова встречаться. – Кажется, надо. Если не навещу посла, рухнет потолок.
Александр улыбнулся, в глазах вспыхнуло искреннее веселье, но вдруг оно оборвалось, и он отрешенно погладил Миган по щеке.
– Пойдем со мной, – тихо сказал он. – Ты мне нужна.
Миган закрыла глаза. Надо бы указать ему, что у них мало времени, что нельзя опаздывать на бал к послу, но она открыла глаза и кивнула.
Взявшись за руки, они взбежали по лестнице и прошли в его спальню, которая была больше по размеру, чем ее, и роскошнее. Он велел Николаю найти себе какое-нибудь занятие, а сам раздел ее и уложил на пышную перину. Он предавался любви молча, яростно, как будто никак не мог насытиться, а потом лежал рядом и тяжело дышал, как человек, который быстро и долго плыл против течения.
– Я все еще жду, когда ты начнешь на меня кричать. – Миган расправила бархатный плащ и посмотрела на мужа, сидевшего напротив. Их карета пробиралась по запруженным улицам Мейфэра к Гросвенор-сквер.
Он отвернулся от окна, через которое вряд ли мог что-то видеть, потому что в нем отражались внутренние лампы кареты.
– Кричать? – тихо сказал он. – Почему бы я стал на тебя кричать?
– За рыбалку. За то, что имела наглость ворваться в детскую Алекса и там слоняться. За нарушение пресловутого графика.
Он опять отвернулся к окну.
– Я не огорчен, что ты хочешь видеться с Алексом. Сефрония не хотела.