– У меня муж пропал.
Миган не думала так выпаливать свое известие, но волнение пересилило.
Черная Анна казалась задумчивой, но спокойной.
– Нвенгарийцев всегда окружают интриги, ваша светлость. Он объявится, когда все закончит.
– За ним гонялись убийцы.
– Я знаю. Весь город говорит о том, что случилось на балу. Некоторые считают, что это представление входило в праздник, такая шутка, которую откололи ненормальные иностранцы.
Миган проглотила слезы.
– Один из телохранителей ранен, муж пропал. Я бы не назвала это шуткой.
Черная Анна нагнулась к ней и положила руку с огромным перстнем на коленку.
– Я искренне сожалею, ваша светлость. Что я могу для вас сделать?
После истерики Симоны и навязчивых хлопот миссис Колдуэлл участие и добрый голос Черной Анны открыли заслон слезам, которые она сдерживала всю ночь. Они полились ручьем, и Миган не пыталась их остановить.
Черная Анна мигом оказалась рядом, обняла ее, прижала к пухлому телу.
– Ну хватит, успокойтесь. Великий герцог имеет большой опыт в смертельных схватках и может себя защитить. Ему поможет то, что он наполовину логош.
У Миган высохли слезы.
– Откуда вы знаете про логоша?
Черная Анна улыбнулась:
– Ну, это просто, дорогая. Я знала его мать.
– Вы? Но… – Миган с удивлением оглядела комнату, типичную для англичан из среднего класса.
Черная Анна с улыбкой проследила за ее взглядом.
– Я наполовину нвенгарийка, у меня отец был из Англии, мать – из Нвенгарии.
– Я не знала…
– Гм, мне казалось, это очевидно. Я выросла в Лондоне, а когда отец умер, мать взяла меня в Нвенгарию, чтобы познакомить со своей семьей. Моя мать склонялась к масонству и потому знала о логошах. Она взяла меня в горы, чтобы их найти. Я познакомилась с матерью Александра, когда она уже умирала, бедняжка. Она очень тревожилась о ребенке, о том, что Александру суждено со временем оказаться в Англии, поскольку он великий герцог. Она просила меня проследить, чтобы у него все было хорошо. Я пообещала. И прошлой осенью он появился в Лондоне.
– Так вы всегда знали, что он наполовину логош? Почему вы ему это не сказали?
Черная Анна моргнула.
– Вы хотите сказать, он не знал?
– Нет, он узнал об этом совсем недавно. И в этом виноваты вы.
Черная Анна сняла с ее колена утешающую руку.
– Я? Дорогая, о чем вы говорите?
– О любовном привороте. – В раздражении Миган встала. – Любовный приворот, будь он проклят, вы сделали для меня. То есть я хочу сказать, для Дейдре, но Александр сказал, что привороты такого рода очень специфичны и что вы сделали его конкретно для него и меня.
– Он прав. Так и было.
– Почему?
– Почему? – Черная Анна удивилась. – Я подумала, что вы подходите друг другу.
– Вы подумали, что мы подходим? – Миган засмеялась в легкой истерике. – Но кто вас просил?! Между прочим, ваш любовный приворот только развел нас в стороны. От него, в Александре высвобождается логош, и он отказывается приближаться ко мне, он боится мне навредить и держится на расстоянии. Я его больше не увижу. – Она разрыдалась.
Черная Анна озадаченно посмотрела на нее:
– Боюсь, я не понимаю. Каждый раз вспыхивает любовный приворот? Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что каждый раз, когда мы с Александром оказываемся на расстоянии взгляда, приворот заставляет нас желать быть вместе – в постели, вы понимаете, о чем я говорю. Мы старались вас найти, заставить разрушить приворот, но вы были недосягаемы, а я не знаю, что делать с талисманом. – Она беспомощно развела руками. – Вы должны знать способ противодействия привороту. Пожалуйста, я заплачу вам столько же, сколько Дейдре, нет, больше, я дам вам столько, сколько вы скажете, если вам нужны именно деньги. Сейчас я богата и могу оплатить ваши услуги. Может, когда Александр избавится от приворота, он сможет контролировать в себе логоша и перестанет избегать меня…
– Миган, – ласково сказала Черная Анна, – вы говорите чепуху. Приворот давно закончился. Он был только временный. Его действие прекратилось в ту ночь, когда вы заключили брак.
Александр все видел глазами зверя, мир был черно-белый, изогнутый, но резкий по краям. Он унюхал кровь и знал, что убийцы засели в маленьком доме, до которого он добежал, потеряв врагов из виду.
Они не знали, что он их преследует, глупые, глупые люди, оставляющие за собой мощный след в виде запаха крови, немытого тела, пороха.
Александр-человек задумался бы, кто эти люди, каков их план, как они сумели пробраться в сад мимо охранников, на кого работают, чего от них требовал хозяин и как можно их использовать для противодействия заговору. Александр-зверь ни о чем таком не беспокоился. Эти люди угрожали безопасности его жены, его сына, его дома, и они за это заплатят.
Мягко ступая, он прошел по неухоженному саду к окну, из-за которого доносились вонь и скрипучие голоса. Он задрожал, принял форму демона и спрятался в тени.
Он видел уютную комнату, но сидящие в ней мужчины чувствовали себя не очень уютно. Перед камином стоял фон Гогенцаль в роскошном халате, держа в одной руке сигару, в другой – хрустальный бокал с вином.
На его лице был написан малодушный ужас.
– Идиоты! – на чистом немецком языке сказал он. – Вы ввалились в дом на глазах сотни свидетелей? Почему вы сделали такую глупость?
– Чтобы отомстить за вас, – сказал тот, который казался лидером. – Так нам велел Питерли.
– Питерли… Зачем бы ему отдавать такие приказы?
В дальнем углу памяти Александра зашевелилась подсказка: фон Гогенцаль разговаривал в трактире с каким-то Питерли.
– Чтобы отомстить за вас, – повторил более молодой голос. В комнату вошел разодетый в пух и прах человек в австрийской военной форме, с завитыми волосами; глаза его казались слегка сумасшедшими. – И не допустить, чтобы этот ублюдок Александр вас обманул. Он отвлекает вас от более высокой цели.
– Какой еще высокой цели? – рявкнул Гогенцаль.
– Привести Нвенгарию в Австрийскую империю. Подчинить себе этих надменных нвенгарийцев.
Лицо фон Гогенцаля стало серым:
– Питерли, вы сошли с ума. Мой план… он провалился. Я шагу не могу сделать без того, чтобы за мной не следили люди Александра, они могли сегодня прийти за вами сюда. Я веду себя предусмотрительно, жду, когда ему надоест преследовать меня, и тогда начну сначала.
Питерли в упор смотрел на него.
– Таким путем вы не осчастливите Австрию или принца Меттерниха.
– Питерли, вы еще слишком молоды. Вы не принесете пользу Австрии, если будете врываться на бал к послу и стрелять по людям. Надо планировать, ждать, терпеть. Склоняться перед врагами, когда это необходимо, интриговать. Вот как надо действовать в этой игре.
– Игре? – Питерли был поражен. – Я считал вас честным человеком, mein Herr.
– Вы говорите, как нвенгариец. Питерли, вы меня погубили. Даже сейчас свора собак Александра выследит вас – а заодно и меня, – и я не думаю, что они станут ждать переводчика, который им скажет, что вы действовали без моего ведома.
– Вы меня выдадите? – Питерли был шокирован. – Вы отдадите меня в их руки?
– Да! Я не позволю пропасть двадцати годам подготовительных работ из-за такой горячей головы, как вы.
– Но я мстил за вас. Александр лишил вас чести.
– Питерли, вы непроходимый тупица.
Александр носом чуял, как молодой человек переходил от состояния триумфа к растерянности, потом кровожадной ярости. Питерли пришел сюда, ожидая похвалы и наград, а его шлепнули по носу, как глупого, хоть и преданного пса.
Питерли действовал быстро. Еще не закончилось слово «тупица», как он выхватил длинный кинжал и направил его на Гогенцаля.
Но Гогенцаль был проворнее. Он схватил со стола пистолет и выстрелил прямо в грудь Питерли. От удара Питерли повалился на спину, на его лице отразилось удивление, и он умер.