Сегодня в качестве источника финансирования боевиков под их охраной существует сеть небольших банков и пунктов обмена валюты — они совершенно неподконтрольны правительству. Другой источник доходов — торговля заложниками. Их сомалийцы захватывают ежедневно, но об этом редко становится известно: в стране почти не осталось журналистов, дипломатов, представителей гуманитарных миссий.
За рубежом о Сомали вспоминают только когда в плену оказываются иностранные граждане. Так, в апреле 2001 года одна из банд потребовала 50 тысяч долларов в обмен на жизни четверых российских моряков с траулера «Горизонт-2». Захвату траулера в порту Кисмайо способствовал не кто иной, как сомалийский партнер российской компании «Европа-транс». Увы, в мире не существует силы, которая могла бы изловить и судить подлеца.
Реальная экономика в стране практически отсутствует. Ароматические смолы (камедь, ладан, мирра) — вот и все, что Сомали может предложить на мировом рынке. Доходы от этого щекочущего ноздри товара идут на вооружение одних сомалийских негров против других. В стране не существует таможни, полиции, регулярной армии и… пограничников. Сегодня уже некому было бы помешать бойцам ГИГН провести молниеносный штурм весело расписанного школьного автобуса.
Очерк 6. НЕВОЗМОЖНАЯ ОПЕРАЦИЯ
ДОПРОС В ПАРИЖЕ
Из показаний и дневников освобожденных заложников можно составить многотомную эпопею. Мы же ограничимся воспоминаниями пассажиров, которые безоблачным утром 27 июня 1976 года направлялись из Тель-Авива в Париж на борту аэробуса А-300 компании «Эр Франс».
Француженке Жюли Ойзерман исполнилось в ту пору 62 года. Свой рассказ парижскому следователю капитану Жану Дювалю Рагону она начала с промежуточной посадки, которую аэробус совершил в Греции. Кое-что наблюдательной женщине сразу показалось довольно странным:
— В Афинах к нам в туристский салон прошли двое молодых арабов, которые несли зачем-то консервные банки с финиками. Один араб был рыжим, но позднее я узнала, что это парик. Следом вошла пара, беседующая по-немецки. Длинноволосому мужчине было лет тридцать. Женщина в синей одежде выглядела немного моложе. К тому же и ее волосы отливали синевой. Немцы скрылись в первом классе. Вскоре после взлета я заметила, что один из арабов, стоя ко мне спиной, разговаривает со стюардом.
Пальцы Рагона замерли над клавиатурой пишущей машинки, и он быстро перебил:
— На каком языке шла беседа?
— Я не слышала ни слова, — покачала головой мадам Ойзерман. — Когда стюард поднял руки над головой, я не поверила своим глазам. У меня мелькнула мысль, что это, конечно же, шутка. Стюард отшатнулся, и я поняла, что араб наставил на него какое-то оружие. Потом, словно во сне, я смотрела, как другие стюарды и стюардессы тоже поднимают руки, ложатся в проход между креслами, лицами вниз. И складывают руки на затылке.
Жюли Ойзерман не видела, что в эту минуту немецкая пара ворвалась из салона первого класса в кабину пилотов. Пистолет-пулемет немец пронес на борт под пиджаком. В то злополучное воскресенье наземный персонал международного афинского аэропорта Элиникон бастовал.
— Затем в туристский салон вбежала немка и, размахивая пистолетом, что-то завопила, — продолжала Жюли Ойзерман. — В немецкой речи я лишь разобрала несколько раз «Че Гевара». Потом один из французских стюардов стал переводить эти крики на английский. Стало ясно, что мы захвачены ради «арабской и мировой революции». Самолет отныне следовало называть не «Эр Франс», а «Арафат».
Следователь Рагон переспросил с интересом:
— Арафат? Они сказали, что являются людьми Ясира Арафата?
Женщина поморщилась:
— Ну, именно так они не говорили. Возможно, они просто прикрывались его именем. Возможно, это имя для них — важный символ?
Офицер оторвал глаза от пишущей машинки, улыбнулся:
— Вы меня об этом спрашиваете? По-моему, Арафат — это священный для мусульман холм в окрестностях Мекки. У его подножия каждый паломник во время хаджа должен провести хотя бы сутки. Четверть века назад исламский экстремист из Египта по имени Мухаммад Абд ар-Рауф аль-Кудвах аль-Хуссейни укрылся под псевдонимом «Ясир Арафат»… Но извините, мадам, мы уклонились. Что же было дальше?
Женщина прикрыла глаза.
— Под страхом расстрела на месте нам запретили двигаться, — медленно заговорила она. — Невысокий бородатый мужчина попробовал возражать. Кстати, в его французской речи слышался сильный ивритский акцент. Бородатого спихнули на пол и стали пинать ногами. Меня удивило, что особенно усердствовала немка, она старалась причинить мужчине сильную боль. Затем террористы отобрали у нас все документы и при этом аккуратно записали на бумаге, у кого какие удостоверения отняты…