– Я не хочу идти домой, – признаюсь я. – Не сейчас, когда он здесь.
Ант закуривает сигарету.
– Ты могла бы зайти в кафе моих родителей. Они все еще будут на ногах. Сегодня вечером они готовили большую вечеринку.
– Моя мама будет ждать меня дома, – говорит Тим.
– У нее такая штука, называется волчанка, – добавляю я, прежде чем Ант начнет называть его маменькиным сынком. – Это значит, что иногда ей нужна инвалидная коляска, и Тим ухаживает за ней, потому что его родители развелись.
Ант пожимает плечами и делает еще одну затяжку. Если он и знал об этом, то не подает виду.
Двери больницы разъезжаются, и оттуда, спотыкаясь, выходит отец Джоэла. Его руки тянутся в задний карман, но, выудив пачку сигарет, он просто смотрит на нее, как будто забыл, для чего она нужна.
Электрические двери начинают закрываться, но стопорятся, потому что мистер Гринуэй все еще стоит в проеме. Это происходит еще дважды, прежде чем Ант подходит к нему, достает сигарету из пачки, поджигает ее и возвращает мужчине.
– Пойдемте со мной, Грэм, – говорит Ант, и странно слышать, как он называет по имени чьего-то отца. Но мистер Гринуэй делает, как ему говорят, и мы стоим там, сбившись в кучку, как дети у велосипедных сараев.
Гринуэй все еще стоит в проеме. Это происходит еще дважды, прежде чем Ант подходит к нему, достает сигарету из пачки, поджигает ее и возвращает мужчине. Сигарета догорает до фильтра, и Ант забирает ее обратно, потушив об ботинок. Я вижу траву в бороздах его подошвы.
– Что, если он не справится? – спрашивает мистер Гринуэй.
– Я не разрешаю вам так говорить. Нельзя сейчас сдаваться. Не сейчас. И никогда. Эти ребята не сдались, – Ант показывает на меня и Тима.
Мистер Гринуэй оглядывается: кажется, до этого он нас не замечал. На его лице появляется легкая вежливая улыбка, так похожая на улыбку Джоэла.
– Вы друзья Джоэла? – спрашивает он, хрипло, но уже не плача, и Ант снова указывает на нас.
– Эти ребята спасли ему жизнь! – объявляет он, и его голос звучит так громко, что пара медсестер, курящих по другую сторону входа, смотрит на нас.
Я жду, когда Тим объяснит, что произошло на самом деле. Он всегда отдавал мне должное там, где я этого заслуживала, отчасти потому, что врать совсем не умел. Но вместо этого он робко машет двум медсестрам рукой, и они кивают в ответ, как будто мы все на одной стороне.
– Мы просто следовали тому, чему нас учили, – говорит Тим отцу Джоэла. – Теперь он в правильном месте.
Когда я пытаюсь поймать его взгляд, он смотрит в пространство. Неужели придумывает очередные банальности?
– Видишь! – говорит Ант. – Джоэл – боец, ясно? Все будет хорошо.
Я хочу сказать правду, потому что считаю, что нечестно давать мистеру Гринуэю ложную надежду. Есть вероятность, что Джоэл уже не Джоэл. Но вместо этого я молчу. Иногда лучше дать людям возможность самим разобраться в ситуации.
2 января 2000 года
6. Джоэл
На самом деле вы не захотите слишком много слышать о пробуждении, потому что это помешает вам верить в счастливый конец.
Осторожно, спойлер! Я выжил. Согласно таблоидам, я – чудо тысячелетия.
Но возвращение из мертвых совсем не похоже на фильмы. Никто не шагает навстречу небесному свету, пока трогательный голос не произнесет: «Твое время еще не пришло». Открыв глаза, вы не видите своих близких, плачущих от счастья у вашей кровати, и не слышите фоном гребаного Робби Уильямса, поющего Angels. Определенно не появляется, чтобы вытереть тебе лоб, медсестра, грудь которой вздымается в сантиметрах от твоего лица.
Вместо этого – кошмар из зуммеров, гудков и мрака, время от времени прерываемый резким светом, более ярким, чем вспышка камеры. Это цикл пробуждения, падения и пробуждения. Как будто вы находитесь в плохо отрисованной компьютерной игре 1990-х годов, но вместо Лары Крофт вас удерживает банда медиков-убийц.
Мне сказали, что я дважды просыпался, прежде чем заговорил по-настоящему. Я этого не помню. Я так многого не могу вспомнить!
О’кей. Итак, в первый раз, когда я действительно помню, как проснулся, она была там. Если бы это был папа или кто-нибудь из врачей, возможно, все сложилось бы лучше. Но судьбе было угодно, чтобы это оказалась Керри Смит.
– Джоэл?
Сначала ее черты были размытыми, будто мне в глаза попал снег.
– Ты ведь видишь меня, верно? Джоэл! – теперь она кричала. Ее лицо изменило цвет, щеки покраснели, словно она только что говорила непристойности. – Ты снова с нами. Я Керри. Из школы.
Она сказала это так, будто не ожидала, что я узна́ю ее или даже знаю ее имя.