Ничего не происходит.
У меня всплывает воспоминание о том, что сказал инструктор по реанимации: когда мозг недополучает кислород из-за остановки сердца, возникает естественный рефлекс – так называемое агональное дыхание, и это признак того, что человек при смерти. Предсмертный вздох.
Я возобновляю массаж сердца.
Пара девочек из школы плачут поодаль, но на выпускном вечере неподалеку хиппи барабанят и поют, а фейерверки продолжают наполнять небо разноцветными искрами.
Если только предсказания Тима не сбылись и это не настоящие самолеты, падающие с неба.
– Что Керри делает? Она же еще не врач! – я слышу лепет Луизы Норман.
– Джоэл умер? – спрашивает другая девушка.
– Не будь дурой! – огрызается Ант. – Он только что бегал с мячом. Конечно же он не умер.
Он может ошибаться. Джоэл еще не выглядит мертвым. Но если я права, его сердце остановилось, а это значит, что мои руки – единственное, что поддерживает ток крови, а мое дыхание – единственное, что обеспечивает его голодные клетки кислородом.
Этого недостаточно. Не может быть достаточно.
Я не слышу сирены, однако трава вокруг меня меняет цвет: синий, оранжевый, синий, оранжевый. Ритм мигающего света сбивает меня с толку, нарушает мой собственный шаблон, и я снова настраиваюсь на «Слониху Нелли», давлю, давлю, давлю…
Мои руки начинают уставать. Когда я достигаю тридцати и опускаюсь вниз, чтобы дать Джоэлу еще один спасительный выдох, я понимаю, насколько неровным стало и мое дыхание.
Я прижимаю свои губы к губам Джоэла. Выдыхаю. Мне кажется, или его лицо стало холоднее?
– Керри, послушай. Я возьму на себя компрессию после двух твоих выдохов, – это голос Тима. Где, черт возьми, ты был?!
Я не поднимаю глаз. Не могу прерываться. Каждое нажатие имеет значение.
Когда я откидываю голову после спасительного выдоха, наши тела соприкасаются, и Тим соскальзывает в нужное положение.
Как и я, он выглядит удивленным тем, сколько силы требуется, чтобы надавить на грудную клетку. Он нажимает один раз. Это недостаточно сильно. Неужели я поступила неправильно, позволив Тиму занять мое место? Нет. Он разбирается в этих вещах лучше, чем я. Он надавливает во второй раз.
– Ребята, давайте, пропустите нас, – мужской голос, уставший от мира. Краешек моего зрения заполняется ярким отблеском флуоресцентной куртки лаймового цвета.
– Что у нас здесь? Кто-то перебрал, встречая Новый год, или… – фельдшер резко останавливается. Я поднимаю глаза как раз в тот момент, когда его хмурый взгляд превращается в понимающий. – Джефф, – кричит он, – похоже, у нас остановка сердца. Доставай дефибриллятор.
Он понимает.
– Ладно, приятель, – говорит Тиму сотрудник «Скорой помощи». – Ты проделал отличную работу. Ты обучен оказанию первой помощи, верно?
Поскольку Тим не отвечает, я говорю за него.
– Он курсант «Святого Иоанна»… Я тоже. Пациент… мы думаем… Я думаю… у него остановка сердца, – я говорю так, словно бегала по пересеченной местности. – Он потерял сознание… – вспоминаю фейерверк, – …незадолго до полуночи. Мы делали… искусственное дыхание, по два выдоха на каждые… тридцать нажатий.
Мужчина кивает.
– Хорошо, милая, не могла бы ты дать нам немного места, чтобы мы могли немедленно заняться нашей работой.
Я бы так и сделала, если бы у меня остались хоть какие-то силы двигаться.
– Пациента зовут Джоэл, – теперь говорит Тим, его голос имитирует спокойные интонации фельдшера. – Ему семнадцать. Играет за Dolphins возраста до двадцати трех лет.
Медработник морщится.
– Хорошо. Меня зовут Роджер. А тебя?
– Тим.
– Все нормально, Тим. Я возьмусь за дело после следующих пятнадцати нажатий. Мой коллега Джефф принесет дефибриллятор. Вы проделали блестящую работу.
Роджер, готовый взять на себя компрессию, бросает на меня нетерпеливый взгляд, протискиваясь между мной и Тимом. Мне удается отползти назад и в сторону, когда он заменяет Тима, который выглядит потрясенным, хотя делал искусственное дыхание меньше минуты. Я занималась этим десять минут, может быть, даже больше.
Чья-то ладонь тянется к моей, поддерживая, поднимая меня.
– С ним все будет в порядке? – рука у Анта сильная, но голос очень тихий. – С ним должно быть все в порядке, Керри.
Я удивлена, что он помнит мое настоящее имя, ведь он много лет называл меня просто Ботанетт.[9]
– Я… я надеюсь на это, но…
Он все еще смотрит на меня, но его рука повисла на боку.
– Что ты с ним делала? Это было похоже на «Катастрофу».[10]