Не знаю, виделся ли прославленный партизан в этот свой приезд с Лениным, но Владимир Ильич знал о нем. Мы регулярно сообщали в Кремль об исключительных по смелости и геройству операциях черниговцев.
Позднее в тылу оккупантов развернулись активные действия. 17 июля 1918 года вспыхнула всеукраинская забастовка железнодорожников. Она подорвала немецкие планы переброски войск, затормозила вывоз в Германию награбленного продовольствия и сырья. В разгар забастовки, в начале августа, трудящиеся Черниговской и других губерний подняли вооруженное восстание против оккупантов.
В полную силу проявили себя повстанческие отряды Черниговщины. Они нападали на отдельные немецкие гарнизоны, изгоняли их из украинских селений. То в одном, то в другом месте вспыхивали бои, наносившие серьезный урон врагу. Для борьбы с черниговскими партизанами немецкое командование выделило целый корпус регулярных войск. Окруженные вражескими войсками, они сражались в неимоверно сложных условиях.
Владимир Ильич Ленин, бывший в курсе всех этих событий, расценивал украинское восстание как братскую помощь российскому пролетариату в один из самых критических моментов существования Советской власти. Бодрый и энергичный, как всегда, он горячо верил в успех борьбы. В те дни у нас в Опероде то и дело раздавались его телефонные звонки:
— Каковы последние сводки?
— Вышли ли из окружения партизаны Черниговщины?
Как-то во время посещения Лениным Оперативного отдела я показал ему доставленный с Украины документ. Это было отпечатанное типографским способом объявление, которое развешивалось в городах и селах: немцы предлагали награду в 50 тысяч рублей за голову руководителя украинских повстанцев Крапивянского.
Ленин прочитал это объявление от начала до конца, усмехнулся и заметил: «И это им не поможет!» Возвращая документ, Владимир Ильич велел сохранить его для истории как свидетельство героизма партизан.
Ленинские уроки
Полковник старой армии. В апреле 1918 года добровольно вступил в Красную Армию. Осенью того же года назначен командующим Восточным фронтом. С лета 1919-го и до конца гражданской войны — главнокомандующий всеми Вооруженными Силами Республики, член Реввоенсовета Республики (РВСР).
Первая моя встреча с Владимиром Ильичем произошла в исключительной обстановке. В апреле 1919 года Восточный фронт, которым я тогда командовал, перешел в наступление. Разворачивалась большая операция, закончившаяся впоследствии полным разгромом Колчака.
Совершенно неожиданно, по крайней мере для меня, 5 мая было получено телеграфное распоряжение председателя Реввоенсовета Республики о снятии меня с должности командующего фронтом. Увольнение было произведено в весьма «деликатной» форме: дан отпуск и денежное пособие.
Крайне тяготясь вынужденной бездеятельностью в такое горячее время, я через несколько дней отправился в Москву просить о предоставлении какой-либо работы.
За победу нужно драться!
В Москве я со своей просьбой обратился непосредственно к зампреду РВСР Э. М. Склянскому. Не получив определенного ответа, я в достаточно подавленном настроении ушел на вокзал для возвращения в Симбирск. Едва я прибыл на вокзал, как комендант станции передал мне распоряжение немедленно вернуться в Реввоенсовет. Там уже ожидавший меня Склянский приказал, не теряя ни минуты, садиться в автомобиль и, только когда отъехали, сообщил, что едем мы на прием к Ленину.
Езды от Реввоенсовета до Кремля было не более двух-трех минут, а при быстрой езде Склянского, думаю, и того меньше.
Сообщение о том, что мы едем к Владимиру Ильичу, само собою разумеется, меня больше чем взволновало, тем более что Склянский ни слова не сказал, по каким вопросам мне предстояло сделать доклад, да и к тому же я не имел при себе никаких материалов. Приехав, мы поднялись на лифте. Предложив подождать, Склянский вошел в дверь, которая буквально через минуту вновь отворилась, и я очутился в кабинете Председателя Совнаркома.
Владимир Ильич, смеясь, о чем-то говорил со Склянским.
Первым вопросом, естественно, был вопрос о положении дел на фронте.
Обратившись ко мне, Ленин взял с вертушки возле стола атлас «Железные дороги России», издание Ильина. По этому картографическому материалу мне и пришлось делать доклад. Карты этой я никогда не забуду. На ней имелись лишь основные ориентиры. От волнения у меня исчезли из памяти все названия деревень, где находились части Красной Армии и разворачивались боевые действия. Вероятно заметив мое затруднительное положение, Владимир Ильич облегчил мне доклад подачей реплик, на которые давать ответы было уже много легче.