«Сегодня в 12 часов дня передовые части корпуса ворвались в г. Вильно. После восьмичасового кровопролитного боя под личным руководством комкора г. Вильно взят. 14 июля 1920 года. № 850. Наштакор Вилумсон. Военком Поверман».
Через день, при участии трудящихся города и бойцов корпуса, мы похоронили в городском саду тело Васи.
В последний раз прощаясь с ним, я воткнул в свежий могильный холмик деревянную дощечку с надписью:
ТИШЕ, ГРАЖДАНЕ!
ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ ТЕЛО ВОСЕМНАДЦАТИЛЕТНЕГО ЮНОШИ —
БЕЛОРУССКОГО КОМСОМОЛЬЦА ВАСИ,
ПАВШЕГО ЗА СВОБОДУ И СЧАСТЬЕ ВСЕХ ТРУДЯЩИХСЯ.
В результате удачных боев под Вильно оперативный план контрнаступления, разработанный лично Пилсудским, потерпел фиаско. С этого момента, по словам самого Пилсудского, польские армии неудержимо катились до древних стен Варшавы.
Одиннадцатая армия идет в Баку
Член Коммунистической партии с 1915 года. Партийный организатор и пропагандист в Грузии, Армении, Азербайджане. Активный деятель Бакинской коммуны. С начала марта 1919 года становится во главе большевиков Азербайджана, налаживает работу в подполье, руководит борьбой трудящихся против контрреволюционеров и интервентов. Герой Социалистического Труда.
В марте 1920 года я с группой товарищей прибыл в Петровск. К этому времени, освободив Северный Кавказ, Одиннадцатая армия подошла к самой границе Азербайджана. Командующий армией Михаил Карлович Левандовский подготовил ее к дальнейшим боевым действиям, расположив передовые части по левому берегу реки Самур и сосредоточив здесь отряд бронепоездов...
Желая поскорее попасть в Баку, я обратился к Левандовскому с просьбой помочь мне войти в город с первыми воинскими частями. Он сказал, что первыми в Баку должны вступить бронепоезда. Именно им дано задание прорваться впереди остальных войск в район нефтепромыслов Баку, чтобы помочь бакинским рабочим обеспечить охрану этих жизненно важных объектов. «Поэтому,— сказал мне Левандовский,— если вы хотите попасть в Баку раньше, то вам следует отправиться с этим отрядом». Я попросил Кирова, как члена Реввоенсовета Одиннадцатой армии, дать на это согласие. Он меня поддержал и предложил ехать в качестве политического уполномоченного Реввоенсовета армии...
Выехав из Петровска к месту стоянки бронепоездов, я встретился в районе Дербента с командующим группой бронепоездов Михаилом Григорьевичем Ефремовым и военным комиссаром этой группы Дудиным. Бронепоезд «III Интернационал», на котором находился командный пункт Ефремова, стоял в 200—300 метрах от моста через-пограничную с Азербайджаном реку Самур, маскируясь в лесу. Поэтому с другого берега его не было видно.
Был теплый весенний день, деревья уже покрылись листвой.
Ефремов прочитал приказ командования, подписанный Левандовским. Приказ был очень короткий и необычный. Приказывалось 27 апреля выступить, лихим налетом прорваться в Баку, закрепиться на бакинских нефтепромыслах и, опираясь на поддержку рабочих отрядов, охранять промыслы от возможных поджогов до подхода основных сил Одиннадцатой армии.
— В котором часу мы выступаем? — спросил я Ефремова.
— В приказе назван только день выступления,— ответил он,— а час выступления не указан, а раз не указан, то, значит, нам предоставляется право самим решить этот вопрос.
— Ну и когда же мы выступим?
— Ночью, в пять — десять минут первого. Чем раньше, тем лучше.
Как же был выполнен этот приказ командарма Левандовского?
Мы ознакомились с состоянием готовности бронепоездов, побеседовали с бойцами. Наша разведка донесла, что на противоположном берегу расположен отряд азербайджанских войск и недалеко курсирует блиндированный поезд, командиром которого был офицер-грузин.
Обсудив с Ефремовым обстановку, мы решили попытаться вступить в переговоры с командиром этого поезда, постараться разведать, не заминирован ли мост, где проходят телефонные и телеграфные провода, связывающие караульный отряд моста с соседней станцией.
Мост был ничейным. На одном его конце стоял наш часовой, на другом — азербайджанский. Мы подошли к азербайджанскому часовому и попросили его передать командиру блиндированного поезда нашу просьбу — прийти для беседы с нами на мост. По вызову часового пришел начальник караульного отряда и сказал, что поезд ушел на другую станцию и что поэтому просьбу нашу передать командиру нет возможности. Мы попросили сделать это, когда поезд вернется. Он обещал.