Затем, вынужденный вместе с другими большевиками отойти из Бессарабии на Днестр, начал организацию красных отрядов. Занимался организацией, мобилизацией и прочими вещами, готовя сборные, сводные полки, батальоны и батареи.
Но это не все, что мне приходилось делать в Тирасполе — центре Тираспольского отряда, или, как его называли, «Особой армии по борьбе с румынской олигархией». Мне пришлось также командовать... китайским батальоном.
Я думаю, что это был первый китайский батальон в Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Создался он так.
Васика
Было это в одну из очень тяжелых ночей. Я был дежурным по отряду, лежал на соломе в хате. То и дело поднимал меня с соломы телефон: звонили то с одной заставы, то с другой. Кто по делу, а кто и без толку, просто так — скучно в ночи слушать редкий снаряд, очередь пулеметную. Под утро меня разбудили в сотый раз. Продрал глаза — передо мной китаец, одетый в какую-то синюю кофту. Произносит одно слово:
— Васики. Я, мой, Васики.
— Что тебе? — спрашиваю.
— Китаиси надо?
— Какие тебе китайцы?..
Он все твердит свое:
— Китаиси надо?
Часа через два тот же китаец вошел в штаб и знаками предложил всем, кто был там, выйти во двор. Вышли, и все стало понятно. Во дворе в строю стояло человек 460 китайцев. По окрику «Васики» они подтянулись.
Оказалось, что оккупанты по подозрению в шпионаже расстреляли трех китайцев из числа работавших на лесной порубке. Остальные пришли к нам.
Голые они были, голодные. Ужасную картину представляли собой.
Людей у нас было мало, оружия много, все равно не вывезешь, придется оставлять... Ну и решили — чем не солдаты? (И будущее показало, что прекрасные солдаты были.) Обули, одели, вооружили. Смотришь — не батальон, а игрушка.
Вот меня и назначили командовать этим батальоном. Направили нас на оборону старой Тираспольской крепости.
Мы учимся воевать
Сподручными у меня были «Васика» и еще один китаец, Сен Фу-ян, именовавший себя капитаном китайской службы. Хороший был солдат. Он-то, собственно, и командовал, а я так — «осуществлял верховное руководство».
Как полагается вообще умным воякам, мы, получив распоряжение занять крепость, двинулись туда в колонне, впереди которой на заамурских лошадях (с большую собаку каждая; злые, но умные лошади) ехал я, Сен Фу-ян и «Васика». Дорога в крепость шла по совершенно открытому месту, и противник нас тщательно обстреливал. Тогда подавалась гортанная команда — и народ по-своему очень недурно применялся к местности...
Итак, первым делом, совершенным батальоном под моим руководством с помощью китайского «капитана», было движение в колонне под огнем по ничем не защищенной местности.
Второе — в крепости мы расквартировали свой штаб в пироксилиновом погребе с многоаршинными стенами (позже принуждены были оттуда выбраться, ибо ни один телефонист не желал тянуть туда провода).
Наше расположение в крепости также было очень неудобно: мы внизу, а неприятель выше. Мы на виду: чуть кого заметят, одиночку или группу,— сейчас огонь.
Посты наши стояли над берегом. Проверял я их довольно часто. Поедешь как-нибудь без «Васики», лошадь сдашь кому-нибудь на заставе, а сам пойдешь пешком. Ну и беды не оберешься. Пробираешься с трудом. Часовой не узнает. Сперва наведет на тебя винтовку и орет благим матом: «Не хади»; потом узнает и расплывается: «Капитана, хади...» Осмотришь все, устанешь, возвращаешься к коню... Опять та же история: «Не хади», опять винтовка наизготове — того и гляди, пальнет... Хотя я был и «капитана», а трудно приходилось на первых порах.
Потом привыкли. Каждый знал, без хвастовства скажу — любил. Но забот с ними было много.
На север мы отходили в арьергарде... Штаб, артиллерию и еще не помню что — в эшелонах двинули, а нас походным порядком. Мы прикрывали. Хорошо прикрывали.
Не помню, как называлась та маленькая станция, не доходя Одессы, где мы встретились с немцами. Дрались мы хорошо, много потеряли, но на нужное время задержали противника.
Когда отошли и стали подсчитывать потери, недосчитались и одного пу-
Через верст двадцать, на отдыхе, ночью догнали нас те, кого мы считали погибшими. Командир расчета был тяжело ранен. Двое бойцов протащили его на себе и пулемет не бросили...
В то время это было сильно... Тут, рядом, старые царские полки целые склады оставляли. Пулемет чуть не пятерку стоил, а то и дешевле. Пушку можно было достать за те же деньги. А они и товарища раненого, и оружия своего не бросили...