К концу первого года у него начала лопаться кожа на руках — из-за недостатка хлорофилла. С 90 килограммов он похудел до 57. Именно столько весил разведчик, когда его выпустили из тюрьмы в 1982 году. В том, что это когда-нибудь произойдет, он не сомневался ни секунды…
Первого декабря 1981 года премьер-министр ЮАР Питер Бота выступил по телевидению и заявил: «…в нашей тюрьме в Претории находится советский шпион». После этого Козлова стали выводить на прогулки в тюремный двор — 20 минут в день.
Радость от этих прогулок была у него огромная: «Я помню, посмотрел на солнце, такое счастье для меня было! — рассказывал Алексей Михайлович. — Больше мне ничего не надо было. Я самый счастливый человек на свете. Заключенные — воры, убийцы — они мне шептали: „Парень, держись, тебя скоро обменяют, мы слышали”».
Об аресте Козлова его коллеги из открытых источников узнали быстро. В частности, Юрий Шевченко, работая в Европе, мне говорил: «Купил первую попавшуюся газету — „Frankfurter Allgemaine“, смотрю колонку передовицы: „В ЮАР арестован полковник Козлов Алексей Михайлович, сотрудник разведки Советского Союза”. Боже мой, какое горе! Спрашиваю у нашего товарища, который приехал для встречи со мной из Центра: „Это действительно наш сотрудник?” Он говорит: „Наш”. — „Спасем?” — „Будем работать”».
Москва начала действовать — готовить обмен. Центр долгое время не знал, что происходит с Алексеем Михайловичем, направлял ему шифровки. Часть из них была перехвачена. Алексею Михайловичу предлагали их расшифровать, но он отказался.
Протоколы допросов Козлова направлялись в ФРГ, поскольку официально он был гражданином этой страны. А из ФРГ «наш источник» передавал эту информацию в ГДР, откуда она уже поступала Москву. Поэтому в Центре знали, что Козлов никого не выдал. Восточногерманские друзья передавали: «Ваш парень держится. Его бьют, мучают, но он не сказал ни слова». Протоколы допросов были фактически пустыми, там были одни вопросы без ответов.
Козлова меняли «по высокому курсу»: за него одного запросили 10 западногерманских шпионов, арестованных в ГДР и в СССР, а также армейского офицера ЮАР, захваченного кубинцами в Анголе. Обмен готовился при активном участии известного немецкого адвоката Вольфганга Фогеля. Фогель, работавший в ГДР, впервые выступил в роли посредника в 1957 году, приняв участие в обмене агента КГБ Рудольфа Абеля, задержанного в США, на американского летчика Гэри Пауэрса, сбитого над территорией СССР. Процедура обмена происходила на Глиникском мосту между Западным Берлином и Потсдамом. На протяжении следующих 30 лет через Глиникский мост при посредничестве Фогеля прошли около 150 агентов разведок стран-соперников в «холодной войне». В результате длительных переговоров пришли к соглашению, что меняют Козлова на фактически целый автобус шпионов с той стороны.
И 28 мая 1982 года Алексею Козлову принесли приличный костюм, рубашку, галстук и повели к заместителю директора контрразведки ЮАР генерал-майору Бродерику. Тот вежливо принял и сказал, что его сейчас готовят к обмену. Напоследок Алексей Михайлович попрощался со следователем, полковником Глоем, который вел его дело. Следователь крепко пожал ему руку и сказал: «Извини за все, что тут с тобой произошло, но мы просто не знали, с кем имеем дело. Но теперь мы узнали, что ты нормальный парень…»
Тем не менее на прощание тюремщики снова над ним поглумились — по дороге в аэропорт привезли на скалу, где установлен памятник первопроходцам ЮАР — бурам, и сказали: «Здесь мы тебя и расстреляем».
Сергей Яковлев объяснял мне их поступок так: «Я думаю, это был шаг отчаяния. Они решили в последний раз попытаться перетянуть его на свою сторону. Решили такой грубый фортель выкинуть — вдруг сломается: человек на эмоциональном взлете, радостный едет домой, и вдруг ему говорят: все, старик, с тобой сейчас будет все плохо. Кто-то может в такой ситуации и сломаться…»
Но Козлов не дрогнул.
Вылетал секретно — в салоне «Боинга-747» были только он и охрана. Во Франкфурте-на-Майне разведчика пересадили в вертолет ведомства по охране границ Западной Германии, который приземлился у КПП Херлесхаузен. Вернули туда, откуда он начинал свой путь, — в ГДР. С собой у Козлова был только маленький чемоданчик, в нем лежали тот самый кусок мыла из тюрьмы Йоханнесбурга и машинка для сворачивания сигарет, которую ему подарили заключенные Центральной тюрьмы Претории…
Алексей Козлов: «Когда приехали в Берлин, товарищи на вилле накрыли прекраснейший стол, одни деликатесы. Но как они догадались, я не знаю… Рядом со мной поставили кастрюльку с горячей рассыпной картошкой и тарелку с селедкой. Я как навалился на все на это дело… Помню, когда я улетал из Берлина, наш представитель, генерал Шумилов Василий Тимофеевич, говорит: „Слушай, Лешка, ты сожрал весь запас годовой представительской селедки”. Я говорю: „Но не икры же, Василий Тимофеевич, селедки-то как-нибудь вам доставят из Москвы”».