Хотя при таком дожде было трудно понять, но ему показалось, что слезы потекли по ее щекам, смешиваясь с дождинками. Мэгги открыла рот, потом закрыла. Крепко зажмурила глаза, потом опять посмотрела на него.
— Я не могу поверить в это.
— Лучше бы тебе поверить. — Теперь он вспылил. Он вышагивал по мостовой перед ней. — Ты разрушила мою жизнь, ту, которая у меня была. Работа перестала быть для меня спасением. Дом стал чертовски огромным, а эта няня, такая прекрасная, утомляет меня до чертиков. — Кто-то беспрерывно жал на клаксон, и Алексу пришлось кричать, чтобы его было слышно в этом шуме. — Все заставляет меня думать о тебе, заставляет хотеть тебя все больше.
Она молча вздохнула.
— Более того, — продолжал Алекс. — Я не могу больше притворяться, что Кэт может прекрасно обойтись без меня, мне хочется быть с ней. — Он улыбнулся.
Улыбка Мэгги была слегка грустной.
— Хорошо. Теперь ты наконец понял, что я тебе говорила всегда: Кэт действительно нужен ты, независимо от того, хорош ты или плох.
— Но это не совсем так. Да, ты была права, когда говорила, что я ей нужен. Теперь я это вижу. — Он прижал палец к ее губам. — Но я был прав тоже, Мэгги. Меня ей недостаточно. Ты тоже нужна ей. Не только потому, что она любит тебя и, если ты уедешь, в нашей жизни образуется ужасная пустота, но и потому, что она растет и ей понадобятся твои женские советы — например, как поступать с трудным мужчиной вроде ее отца.
Он нежно вытер слезы и дождинки с ее щеки.
— Ты уверен, что все это не из-за того, что тебе не хочется новых проблем с няней?
— Ты знаешь, вчера мы наняли прекрасную няню. Я отпущу ее завтра. Даже если ты не поедешь со мной. — Он взял ее лицо в ладони и крепко поцеловал. — Пожалуйста, возвращайся со мной.
Мэгги отодвинулась и заглянула ему в лицо:
— Разве я похожа на дуру, чтобы поверить в это?
— Мэгги, это я так долго был идиотом. Но теперь знаю: надо прислушаться к своему сердцу, только так можно узнать правду. — Он покачал головой. — Мне самому не верится, что я говорю такие вещи, но это правда. — Он взял ее руку и прижал к своему отчаянно бьющемуся сердцу. — Я поверил этому. А ты?
Мэгги прижала руку к губам и долго молча держала ее так.
— Я верю.
— Скажи это снова.
Она встретилась с ним глазами.
— Я верю.
— Тогда ты должна сказать мне что-то, и скажи правду. Ты любишь меня?
Горячие слезы закипели в ее глазах. Она знала эту правду, знала все время. Любовь. Она любила Алекса за все его ошибки и слабости, сильные стороны и достоинства.
— Я говорила тебе об этом раньше, — сказала она. — Я говорила.
— Уверена ли ты, что любишь меня, Мэгги? — снова спросил он мягко, но настойчиво.
— Да. — Она обвила его руками и упала в его объятия. — О да!
На следующее утро в одиннадцать часов они ехали по Чиспик-Бей-Бридж.
— Почему ты не хочешь сказать мне, куда мы направляемся? — спросила Мэгги с улыбкой.
— Увидишь, — ответил он мрачно. — У меня и так было слишком много неудач в этом отношении. Я хочу, чтобы сегодня у нас началась новая жизнь. — Он взглянул на небо, и Мэгги подумала, что он молится про себя.
— У нас все еще остается собеседование в Отделе иммиграции, — напомнила она ему.
— Если в иммиграционном отделе нам не поверят даже теперь, им придется отправить меня в Англию вместе с тобой.
Мэгги улыбнулась при мысли, как познакомит его с матерью, повезет в деревню, которая так долго была для нее домом.
— О, чуть не забыла. — Она достала сумочку и порылась в ней. — Заказное письмо пришло, пока мы собирались. Это для тебя. — Она посмотрела на обратный адрес. — От Стэна Вилкинса, эсквайра. Это ведь твой адвокат?
— Убери его, — сказал Алекс. — Я не хочу никаких плохих вестей от Стэна именно сейчас.
— Может быть, это и не плохие вести.
— От него всегда только плохие новости, начиная с Кэллэма Гэша.
— Ну хорошо. Если ты так считаешь… — Мэгги пожала плечами и спрятала конверт обратно в сумочку.
Они въехали в маленький городок восточного побережья, который назывался Хансон. Высокие дубы росли вдоль улиц, а каждый домик выглядел как вариация на тему имбирного пряника. Алекс остановил машину перед последним домом на главной улице. Он был огромный, с большими круглыми колоннами и высокими магнолиями, окружавшими веранду. Маленький дворик был разделен черным забором. На воротах блестела медная табличка, которая гласила: «Р. В. Шиппет, мировой судья».
Еще в машине Мэгги обратила повлажневший взор на Алекса.
— Ты шутишь, — сказала она.