Если речь идет о бизнес-предложении, в объяснении убойного предложения должна быть фраза не только «потому что», но и «вам выгодно это сделать». Она тоже магически действует на людей. Схема объяснения, как я уже сказал, строится на постоянных повторах предложения: «это выгодно» — повтор идеи, «вам выгодно, потому что…» — повтор убойной фразы другими словами, «все скоро будут это делать» — повтор предложения.
Большое искусство — проникать в царство бессознательного, уметь связывать настоящее, прошлое и будущее. Вот фраза Наполеона, произнесенная перед его армией в Египте возле пирамид: «Солдаты, тысячелетия смотрят на вас с высоты этих пирамид!» Указано: кому (солдаты), погружение в прошлое (тысячелетия смотрят), привязка к месту (пирамиды). После этого простое внушение «Вперед!», и не страшно умирать за императора.
После убойной фразы всегда должна быть наготове схема, которая начинается словами «вам выгодно», объяснение этого предложения со словами «потому что» и «вам необходимо это сделать».
А по поводу моральности: эта простая схема всегда использовалась человечеством в хороших и плохих целях, порядочными людьми и негодяями, диктаторами и настоящими лидерами народов. Она работает всегда. Это как оружие. В руках хорошего человека это — средство защиты, в руках плохого — средство нападения…
Ко мне приехал Розенбаум!
«Что будет стоить тысяча слов, когда важна будет крепость руки?»
Виктор Цой
Курс лекций по ораторскому искусству был окончен, а впереди маячили еще два с половиной месяца ударной работы над книгой. Материал постепенно накапливался, но не хватало историй из жизни Балашова, чтобы его образ постепенно становился в глазах читателей все более реальным и понятными.
«Спроси, как он в 90-х с рэкетом справлялся, — посоветовали мне друзья. — Ведь когда Балашов «поднялся», бандитизм цвел буйным цветом. Он наверняка с ним сталкивался и, может, даже «ходил под кем-то» в свое время». Представляю себе: скандалист и авантюрист Балашов в малиновом пиджаке — вылитый новый русский, «трет» с бритыми черепушками в спортивках и кожаных куртках. Интересная зарисовка получится… Шеф согласился рассказать о своем прошлом:
— Сталкивался ли я с рэкетом? Конечно, да. Но киношные истории о войнах и баталиях 90-х сильно преувеличены. Был один случай, мне помог рэкет…
***
Шли веселые 90-е. В городе, конечно, существовал рэкет, и разговоры о нем усиливались день ото дня то предпринимателями, то прессой, где иногда сообщалось, что кого-то из бизнесменов обложили данью. Крупных рэкетиров и бандитов обыватели знали по газетным заметкам и сюжетам новостей либо по кличкам, либо по фамилиям. Это были пацаны, еще вчера игравшие с нами в футбол на общих школьных дворах. Просто одни из нас пошли в бизнес, другие — в крышевание, третьи — в охранники, а некоторые на госслужбу. Время такое было…
Открыв универмаг в переходе, я начал задумываться о личной безопасности. С рэкетом пока не сталкивался, но все эти слухи, разговоры о криминале заставляли делать определенные шаги. Так у меня появился собственный начальник безопасности предприятия — из отсидевших милиционеров, только что освободившийся. Он принимал на работу дневных и ночных охранников, а через некоторое время я попросил его найти мне личного телохранителя.
Он-то и выбрал мне очень крепкого вида мужчину, который в свободное от работы время усиленно занимался боевыми искусствами. С телохранителем я проходил месяца четыре в полной уверенности, что он в любую минуту заслонит меня от нападения, спасет мой бизнес, а если потребуется, то и мою жизнь. Беспрестанное присутствие накачанного, хмурого человека за моей спиной придавало мне уверенности.
И вот однажды, сидя в своем новом офисе возле универмага «Москва» часов в 7 вечера, мы с моим заместителем отмечали за бутылкой коньяка какую-то очередную сделку. Телохранитель был на улице, общался с охраной городка. И тут раздается звонок. Директор моего коммерческого магазина, который находился в центре города, дрожащим голосом и со слезами сообщила мне, что на них наехали…
Бросив трубку, мы с замом выскочили на улицу, я позвал телохранителя, и мы втроем как можно быстрее прибыли к месту событий. Наша машина подкатила прямо ко входу в магазин. Две мрачные, черные машины с тонированными стеклами, не предвещая ничего хорошего, стояли тут же, на обочине. Оставляя и зама и телохранителя позади себя, я влетел в магазин и во втором зале увидел четверых крепких ребят в спортивной одежде, которые держали в руках наш товар. Главный из них что-то напряженно говорил директору, лицо которой было покрыто красными пятнами, какие бывают от сильного скандала или нервного перенапряжения.
Прислонившись спиной к косяку двери, я достаточно громко спросил: «Что вы делаете на моем объекте?» Заметив меня, вся компания переглянулась. За моей спиной уже появился телохранитель. Я уверенно повторил: «Что вы делаете на моем объекте?» Главный сказал, что у них возникло недоразумение с директором. «Мы хотели выбрать товар, а она сказала, что магазин закрывается, и начала нас выгонять».
В третий раз почти бессмысленно повторил: «Что вы делаете на моем объекте?» Судя по всему, выражение моего лица не предвещало ничего хорошего. Вся компания рэкетиров как-то стушевалась, никакого оживленного спора и тем более разборок не последовало. Главный еще раз попытался объяснить, что это не наезд, что директор магазина просто не умеет держать себя в руках. Из его рассказа следовало, что не они, а скорее она на них наехала, пытаясь выгнать из магазина, в результате чего и возник конфликт. От нервов и страха соображалось туго, и я опять задал все тот же вопрос: «Что вы делаете на моем объекте?» Мой телохранитель стоял сзади, внушая мне уверенность, и не выказывал никаких переживаний.
В конце концов, немного успокоившись, я понял, что хотел мне объяснить главный рэкетир, и сказал, что они могут мерить товар, сколько им будет угодно, но пусть не забывают, что магазин нужно закрывать на ночь и сдавать под охрану. Уладив мнимый конфликт, все вместе мы вышли на темный проспект к нашим машинам.
Главный доверительно наклонился ко мне и, указывая глазами на телохранителя, спросил: «А этот что у тебя делает?» Я гордо ответил, что это мой личный бодигард. Он взял меня под руку и отвел в сторону: «Вообще-то он сумасшедший. Его все наши знают, он свихнулся на карате и абсолютно недееспособен». Я сделал вид, что благодарен ему за совет, но в не поверил в то, что он сказал. Мы пожали друг другу руки и мирно разъехались в разные стороны.
Чуть позже я начал замечать за своим телохранителем странности. Однажды без уведомления он не вышел на работу, а когда появился, объяснил отсутствие тем, что к нему приехал Розенбаум. На мой вопрос, что же они делали вместе с Розенбаумом, бодигард ответил, что они всю ночь пели песни… Не вышел он на работу и на следующий день, сказав, что Розенбаум неожиданно к нему вернулся.
Я вызвал начальника охраны: «Можно как-то проверить, был у него Розенбаум или нет?» По справкам, которые тот навел, информация не подтвердилась. Телохранитель оказался действительно помешанным, живущим в мире своих фантазий. С тех пор я телохранителей на работу не беру. Я сделал простой вывод: лучший охранник — ты сам и твои мозги.
Интуитивно я поступил правильно, потому что в дальнейшем многие предприниматели пострадали не от рэкета, а от собственной охраны — милиции, с которой дружили, чиновников, которым носили взятки, или от своего неправильного образа жизни. По сути бандиты появляются тогда, когда предприниматель, чувствуя себя уязвимым, сам идет к преступникам, чтобы расправиться со своим конкурентом, наехать на партнера… Вот тогда он и превращается в чей-то корм.
***
— Веселая история, Геннадий Викторович. Но если серьезно, были ли у вас настоящие стычки с «братвой»?
— Всякое бывало в то сумасшедшее время. Самыми главными бандитами Днепропетровска в то время были высокопоставленные милиционеры и Лазаренко. Возможно, мне просто повезло не иметь серьезных проблем с бандитами, возможно, мой бизнес был по каким-то причинам им не настолько интересен, чтобы всеми возможными средствами его отнимать… Но факт остается фактом: сегодня у меня офис в центре страны и я ни от кого финансово не завишу… А почему ты спросила меня про рэкет, Полина?