Он наклонился и снова поцеловал меня — легко и нежно.
— До встречи.
— Пока.
Грузовик отъехал, свет фар растворился в ночи.
Я пошла к крыльцу. Мой первый поцелуй…
— Ну и как тебе? — донеслось из темноты.
Я замерла и вгляделась в сумрак:
— Люциус?
— Он самый.
Люциус сидел ил веранде, рядом с фонариком-тыквой, внутри которого тускло горела свеча.
— Ты следишь за мной?
— Сегодня же Хеллоуин, я конфеты раздавал. Вот… — Люциус протянул мне миску. — Хочешь? Правд, ваши конфеты почему-то никому не понравились, почти все соевые бобы остались.
Я взяла миску и села рядом на ступеньку:
— К нам немногие заходят. На расстоянии мили никто не живет.
Люциус пожал плечами:
— Я думал, только я не выношу сою. — Он взял у меня из рук игрушку. — Твои родители не потерпят в доме хот-дог. Даже игрушечный. Этот приз коротышка выиграл за демонстрацию физической силы?
Я пропустила насмешку мимо ушей.
— Признавайся, ты меня ждал?
Люциус уставился в темноту.
— Ну и как тебе?
— Ты о чем?
— Он тебя поцеловал. Ну и как тебе?
— Мило, — улыбнулась я, вспоминая свои ощущения.
— Мило? — Люциус язвительно усмехнулся. — Этого недостаточно.
— Перестань! — попросила я. Да что он понимает в романтических моментах, нахальным румын!
— Когда целуешь того, кто тебе предназначен, это намного лучше, чем просто «мило», — проворчал Люциус.
— У тебя нет права так говорить. — Я встала, расправила примятую юбку.
Он не испортит мне настроение. Не испортит!
— Прости, — неожиданно сказал Люциус. — Очень грубо с моей стороны. У меня нет права так говорить… — Он похлопал по ступеньке: — Пожалуйста, составь мне компанию. Сегодня мне грустно.
— Надо было пойти на карнавал. — Я села.
Люциус глубоко вздохнул:
— Мне там нечего делать.
— Почему? Там весело, всякие конкурсы…
— Ты никогда не пыталась встать на мое место? — резко перебил меня Люциус — Не пыталась понять, как «себя чувствую? — Он повернулся ко мне. Его глаза пылали, словно свеча внутри полой тыквы. Ты когда-нибудь думаешь о ком-то, кроме себя?
— Что с тобой? Ты скучаешь по дому?
— Удивительно, да? — Его взгляд засверкал. — Слушай, я живу в гараже, вдали от всего родного. Меня прислали сюда ради женщины, которая предпочла мне крестьянина.
— Джейк — милый парень.
— Ты этого хочешь от жизни? — пренебрежительно фыркнул Люциус — Чтобы все было мило?
— Но «мило» — это ведь хорошо, — возразила я.
Люциус покачал головой:
— Антаназия, я в состоянии дать тебе то, что намного превосходит понятие «милый»… — Его тон изменился. В голосе Люциуса, низком и глубоком, появилось то, чего я никогда прежде не слышала, но подсознательно ощущала; сексуальность, страсть, вожделение… Вожделение, смешанное с яростью.
— Люциус, нам лучше пойти в дом.
Он придвинулся ближе и сказал мягко, но настойчиво:
— Я могу дать тебе то, что заставит тебя забыть о своей уютной жизни.
У меня перехватило дыхание.
Что он может мне дать? О чем говорит? Хочу ли я понять его?
Да… Нет… Может быть…
— Люциус…
— Антаназия…
Он наклонился, и я почувствовала его прерывистое дыхание. Мое сердце бешено забилось, И я ощутила скрытую силу, которая исходила от Люциуса.
— Разве тебе не интересно, кто такая Антаназия?
— Это всего лишь имя…
— Нет. Антаназия — это личность. Часть тебя. — Люциус пальцами нежно коснулся моей шеи, и я закрыла глаза, покачиваясь, словно кобра под взглядом заклинателя змей, хотя и понимала, что все это нужно немедленно прекратить. — Антаназия — это другая ты. Твоя половина, которую не устроит просто «милое», — тихо сказал Люциус. Он поднял мой подбородок, и я ощутила на губах его прохладное дыхание. — Когда ты надела платье, я наконец-то разглядел эту часть тебя, твой дух… Ты так прекрасна… Наряд тебя преобразил.
Сегодня вечером на меня смотрели все парни, и я ощутила непонятную власть над ними, но с Люциусом эта власть ускользала, переходила к нему. Он спокойно и уверенно принял ее как должное.
Я облизнула губы. Живот подвело от странной смеси голода, отвращения и страха, такой же, что охватила меня, когда я впервые увидела клыки Люциуса.
Неужели он снова их выпустит? Или нет?
— Антаназия…
Его губы легко коснулись моих, и меня охватило желание, такое же неистовое, как во сне. Я желала его как тот запретный, но такой соблазнительный шоколад. Нет… Я только что поцеловала Джейка… Я не хочу желать Люциуса… В нем воплощено все, чего я не хочу. Черт побери, он считает себя вампиром!