Люциус грациозно спрыгнул со стены и церемонно поклонился — по-настоящему, в пояс.
Чертовщина какая-то…
Я опустила окно и прислушалась, но они говорили так тихо, что мне не удалось разобрать ни слова. Казалось, прошла вечность. Наконец они с мамой пожали друг другу руки, а Люциус Владеску ушел. Мама села за руль и повернула ключ зажигания.
— В чем дело? — ошеломленно спросила я.
Мама посмотрела мне в глаза:
— Нам с отцом нужно с тобой поговорить. Сегодня вечером.
— О чем? — спросила я. У меня заныло сердце. Плохое предчувствие. — Ты что, знакома с этим парнем?
— Мы все объясним. Придется многое тебе рассказать — до того, как Люциус приедет на ужин.
Мама потрепала меня по руке и нажала на газ, а я все еще сидела раскрыв рот.
Глава 5
Моим родителям так и не представилась возможность все объяснить. Когда мы добрались домой, отец как раз вел урок тантрической йоги для престарелых озабоченных хиппи, так что мама попросила меня заняться домашними обязанностями.
А потоп прибыл Люциус, слишком рано для ужина.
Я чистила стойла в конюшне, когда уголком глаза заметила, что на пороге мелькнула чья-то тень.
— Кто там? — настороженно окликнула я, еще не успев прийти в себя от последних событий.
Не получив ответа, я подумала, что, должно быть, это наш вечерний гость. Я напомнила себе, что, раз его пригласила мама, вряд ли он опасен. Ну конечно же это был он, заморский студент по обмену.
Несмотря на мамины уверения, я крепко сжала вилы:
— Что ты здесь делаешь?
— Ну и манеры, — высокомерно протянул Люциус. Каждый его шаг поднимал с пола облачко пыли. Он подошел ко мне на расстояние нескольких футов, и меня снова поразил его рост. — Настоящей леди не место на конюшне. И я не услышал должного приветствия.
Да кто он такой, чтобы читать мне лекции по этикету?!
— Я спросила, что ты здесь делаешь, — повторила я, еще крепче сжимая рукоятку вил.
— Хочу поближе с тобой познакомиться, что вполне естественно. — Он обошел меня кругом, продолжая оценивающе разглядывать мою одежду. Я старалась не выпускать его из виду и заметила, как он брезгливо сморщил нос. — Ты, без сомнения, желаешь того же.
Вовсе нет. Я не знала, о чем он говорит, но его пристальный взгляд мне совсем не понравился.
— Почему ты на меня так смотришь?
Он замер:
— Ты что, чистишь стойла? И на твоих ботинках фекалии?
— Да, — ответила я, озадаченная его тоном. Какое ему дело до моих ботинок?! — Я каждый вечер убираю на конюшне.
— Ты?! — В его голосе слышались недоумение и отвращение.
— Кто-то же должен…
— Там, откуда я родом, этим занимается прислуга. — Он фыркнул. — Ты… Особа твоего происхождения не должна оскорблять себя черной работой.
Я еще крепче сжала черенок вил, и вовсе не от страха. Люциус Владеску меня больше не пугал — он меня бесил.
— Послушай, ты достал уже! Хватит шпионить и читать мне нотации! — рявкнула я. — Что ты о себе возомнил? И почему ты меня преследуешь?
В черных глазах Люциуса сверкнули гнев и недоумение.
— Твоя мать еще ни о чем тебе не рассказала? — Он покачал головой. — Доктор Пэквуд поклялась, что введет тебя в курс дела. Твои родители не держат слова.
— Мы… мы собирались поговорить позже, — с запинкой произнесла я. Вся моя злость исчезла при виде его явного гнева. — Папа ведет занятие по йоге…
— Йога? — Люциус неприятно усмехнулся. — Изгибать тело в нелепых позах для него важнее, чем рассказать дочери о пакте? И что за мужчина станет тратить силы на подобное нелепое, миролюбивое занятие? Настоящий мужчина должен готовить себя к войне, а не распевать мантры и пороть чушь о внутреннем мире.
«Его слова о йоге я, пожалуй, пропущу мимо ушей…»
— Пакт? Что за пакт?
Люциус задрал голову, уставился на потолочные балки и начал расхаживать по конюшне, заложив руки за спину и что-то бормоча себе под нос:
— Все не так. Совсем не так. Говорил ведь Старейшим: тебя уже давно следовало призвать в Румынию. Я им объяснял, что ты никогда не станешь приемлемой невестой…
Ну вот, приехали.
— Невестой?!
Люциус замер:
— Твое невежество утомляет. — Он навис надо мной и заглянул в глаза: — Твои приемные родители не взяли на себя труд все тебе рассказать, поэтому я сделаю это сам. Буду краток. — Он показал на себя и произнес четко, словно говорил с ребенком: — Я — вампир. — Он показал на меня: — Ты — вампир. Когда ты достигнешь совершеннолетия, мы поженимся. Это предрешено.