Неужели Люциус и правда здесь жил?
Мы вышли на край утеса, разглядывая этот окаменевший символ гнева.
— Впечатляет? — спросил Дорин.
— Да. — Слова застряли у меня в горле. Увидев замок, я испугалась — один вид его пробудил во мне животный ужас.
Боюсь ли я замка — или мужчину, которого не ужасает необходимость в нем жить?
В одном окне загорелся свет.
— Должно быть, слуги, — предположил Дорин. — Или наш мальчик вернулся домой переночевать.
— Поедем, — попросила я, вцепившись в руку дяди. — Пожалуйста, давай уедем отсюда побыстрее.
Я вдруг испугалась, что натворю глупостей: брошусь к замку, постучу в ворота — или сбегу домой, в Лебанон, и никогда больше сюда не вернусь.
— Садись в машину, — сказал Дорин.
Глава 61
Хорошая новость: у Драгомиров тоже был впечатляющий фамильный замок. Плохая новость: четыре дня в неделю в нем проводили экскурсии. Еще одно проявление наших «стеснённых обстоятельств», как Дорин называл финансовый кризис.
— Экскурсии начинаются в десять утра, — успокоил меня Дорин, помогая втащить чемодан в пахнувшее плесенью имение. Ему пришлось обойти многоязычные таблички, гласившие «Курить запрещено! Фотографировать со вспышкой запрещено!». — В этом году наш замок пользуется популярностью. Румынские власти наконец-то начали уделять внимание рекламе. Количество автобусных экскурсий выросло на шестьдесят семь процентов.
Мда…
— Конечно же мы живем в частном крыле, закрытом для посещений. Туристам туда доступа нет, — заверил Дорин, увидев мое разочарование. — Хотя время от времени американские туристы добираются и до туалетов. Думаю, все дело в непривычной еде… В любом случае, не пугайся, если вдруг откроешь дверь и увидишь, что на унитазе примостился один из твоих земляков. От них никакого вреда. Это даже трудно назвать настоящим неудобством. Они за собой смывают. Ну, по большей части.
Туристы? В туалетах моего замка?! В замке Владеску наверняка подобного не происходит…
— Дорин!
— Да? — Дядя тащил мой чемодан вверх по винтовой лестнице.
На стене висела дешевая имитация факела, в котором мигала электрическая лампочка. Гарантирую, в замке Люциуса факелы настоящие — принц Владеску не станет мириться с подделками.
Я снова коснулась камня на цепочке, и в сознании возникло слово «неприемлемо». Если я и вправду встану во главе клана, я превращу наш замок в крепость, достойную рода Драгомиров. И никаких туристов!
Мы добрались до последнего пролета, и я посмотрела на сводчатые потолки когда-то величественных коридоров. Да, все можно исправить… Эта мысль меня взволновала.
— Что дальше? — спросила я Дорина, следуя за ним в огромную полутемную спальню.
Дядя с грохотом уронил чемодан:
— Тебе нужно познакомиться с семьей. Твоему приезду все рады, и гости соберутся очень скоро.
Я вспомнила устрашающих родственников Люциуса:
— Сколько человек будет за ужином? — Только бы не пришлось знакомиться со всеми сразу…
— Человек двадцать, только ближайшая родня. Мы не планировали перегружать впечатлениями твой первый день здесь, но все жаждут увидеть нашу долгожданную наследницу. Наверное, ты захочешь принять душ и переодеться? — намекнул Дорин.
— Да, — ответила я, обрадовавшись предлогу остаться одной. Подумать. Собраться. Все происходило слишком быстро.
Дорин прошелся по спальне и включил свет. Комната оказалась пыльной и холодной, но вполне пригодной для жилья.
— Надеюсь, здесь тебе будет удобно, — сказал Дорин, положив мою сумку на кровать с пологом. — Я вернусь через час. Если хочешь, вздремни.
— Спасибо.
— Чуть не забыл! — Дорин распахнул дверцу шкафа и достал платье. Прекрасный, некогда алый шелк чуть изменил цвет, стал более темным и насыщенным. — Платье твоей матери. Может, захочешь надеть его на ужин? Все-таки важное событие, а мы уезжали в такой спешке, что забыли захватить наряды для официальных приемов.
Я зачарованно пробежала пальцами по ткани:
— Это платье я видела на фотографии…
— Да! — улыбнулся Дорин. — это любимое платье Микаэлы, ей очень нравился цвет — яркий, как она сама. Она часто надевала его на пышные приемы. — На секунду показалось, что он вот-вот заплачет, потом глаза дядя прояснились. Антаназия, ты наденешь его и провозгласишь начало новой эры. Я уверен, скоро мы все снова будем счастливы, и самая страстная мечта твоей матери — мечта о мире между Владеску и Драгомирами — станет явью.