Я снова погладила ткань:
— Говоришь, можно его надеть?
— Не просто можно. Нужно. Обязательно.
Дорин ушел, и я осторожно положила платье на кровать. Я носила мамино ожерелье, я собиралась надеть ее платье, я стояла в ее комнате. Но смогу ли я стать достойной наследницей Микаалы Драгомир? Я настоящая принцесса — или ее призрак, бледная, незначительная копия, как подумал старик в магазине? Нет смысла давать волю сомнениям. Люциус верил, что я похожа на нее во всём…
В ванной я скинула джинсы и футболку и долго простояла под горячим душем. Потом завернулась в пушистое полотенце, осторожно сняла Платье с плечиков и расстегнула длинный ряд перламутровых пуговиц на спине. Я надела платье и почувствовала прикосновение из прошлого — объятия матери.
Платье сидело прекрасно, словно было для меня сшито.
При свете полной луны я рассматривала свое отражение в зеркале.
Так ли смотрела на себя Микаэла? При свете луны? Перед этим же зеркалом?
Высокий воротничок почти касался подбородка, но глубокий вырез открывал взгляду кроваво-красный камень. Шелк облегал грудь и каскадом ниспадал к полу, словно водопад, бегущий по утесам Карпатских гор. Длинный шлейф тихо шелестел при каждом движении. Великолепное облачение говорило за свою хозяйку: «Я наделена властью, я красива. От меня глаз нельзя отвести».
У меня не было серебряного обруча, так что я собрала свои черные кудри в хвост на затылке. Локоны струились по мерцающей алой ткани, заявляя о моем праве на королевский наряд.
Молодая женщина с темными глазами, сиявшими при свете луны, и вправду напоминала принцессу — решительную, смелую и могущественную.
В дверь постучали.
— Гости прибыли. Ты готова? — спросил Дорин.
— Входи, — пригласила я.
Дорин заглянул в комнату и изумленно уставился на меня, словно потеряв дар речи.
— Да. Ты и в самом деле готова, — наконец произнес он.
Он сделал шаг в сторону и поклоном придержал дверь.
Глава 62
Гости ожидали у подножия крутой лестницы.
Я появилась на ступенях, и все взгляды обратились ко мне. Постепенно скептицизм сменился интересом, восторгом и надеждой — это придавало уверенности и в то же время пугало.
Кто я такая, чтобы стать их спасительницей? Чтобы стать принцессой?
«Ты — дочь своей матери… прекрасная, наделенная властью, величественная…»
В голове звучали уверения Дорина и стихи Люциуса.
Когда я спустилась, начали подходить гости. Дорин представлял их мне, и в каждом кузене, в каждом близком или далеком родственнике я узнавала себя — в горбинке носа, в изгибе бровей, в подъеме скул. Все приглашенные принарядились, однако платья были старомодными, а костюмы плохо сидели. Что же произошло со дня смерти моих родителей?
— Пойдемте, — сказал Дорин, завершив представления. — Нас ждет ужин.
Я возглавила процессию, и мы церемонно перешли в длинную залу с высокими потолками, прохладную, несмотря на огонь в камине. Повинуясь знаку Дорина, я заняла место во главе стола, украшенного свечами и столовым серебром. Драгомиры находились в затруднительном финансовом положении, но, похоже, к моему возвращению мои родственники напрягли все ресурсы.
— Садись-садись, — тихо сказал Дорин, отодвигая стул. — Боюсь, мне придется прислуживать… Нам не хватает слуг, а с учетом возникших сложностей желающих из деревни найти невозможно. Никто не хочет работать по ночам в имении Драгомиров.
— Не волнуйся, — промолвила я, садясь на свое место.
За меня поднимали тосты на румынском, Дорин переводил. За мое здоровье… за мое возвращение… за пакт… за мир…
Последний тост был сказан, и за столом началось перешёптывание. Дорин наклонился ко мне:
— Теперь твое слово. Все слишком взволнованны, хотят услышать, что ты задумала.
Меня охватила паника. Я только начала осваиваться в новой роли, я совершенно не готовилась, речь не продумала. Что же мне им сказать?
— Я не могу» — шепнула я Дорину. — Я не знаю, что говорить.
— Антаназия, от тебя ждут слов одобрения и поддержки. Если ты смолчишь, то поколеблешь их уверенность в своих силах.
Нет, этого я допустить не могу.
— Для меня большая честь находиться среди вас, в нашем фамильном замке… — Что же еще сказать? — Я слишком долго отсутствовала.
Дорин переводил для тех, кто не знал английского, неуверенно поглядывая на меня. Он знал, что я еле нахожу слова. Судя по лицам моих родственников, неуверенность снова сковала их сердца. Я теряла доверие так же быстро, как завоевала его.