— По той же причине, из-за которой возникают международные, национальные, расовые и религиозные конфликты: власть, территориальные претензии, жажда превосходства. Так было всегда, пока пакт не сделал возможной призрачную мечту о мире, об объединении равных. Если мы с тобой нарушим соглашение, война начнется по нашей вине.
Перед моими глазами возникли картины залитых кровью улиц. Я вскочила и встряхнула головой, отгоняя видения:
— Глупости какие!
— Неужели? — Глаза Люциуса стали непроницаемыми, он тоже поднялся. — Значит, не веришь?
— Не верю! — крикнула я в ответ. — Вампиров не существует!
— Я существую. Ты существуешь.
— Я — не вампир. Происхождение ничего не значит.
В глазах Люциуса сверкнула ярость.
— Происхождение — это единственная ценность, заслуживающая внимания.
Я отступила еще на несколько шагов. Люциус угрожающе навис надо мной.
— Мне пора, — сказала я.
Люциус медленно приближался ко мне, и я застыла, загипнотизированная взглядом его черных глаз.
— Я не верю в вампиров, — прошептала я, и вздрогнула, как от электрошока.
— Поверишь.
— Нет. Это нерационально.
Люциус наклонился, заглянул мне в глаза — и обнажил зубы. Нет, не зубы. Клыки. Если точнее, два клыка. Два острых, соблазнительных, сверкающих клыка. Ничего столь ужасного, совершенного и невероятного я в жизни не видела.
Мне захотелось закричать, завопить изо всех сил. Или, может, почувствовать, как Люциус берет меня за плечи и крепко прижимает к себе, ощутить силу его рук, прикосновение губ, зубов к моей шее… Да что со мной происходит? Вернее, с ним? Он и в самом деле вампир? Настоящий? Не может быть! Это фокус! Иллюзия! Оптический обман…
Я зажмурилась, потерла глаза, проклиная себя за то, что попалась на уловку, но в глубине души ожидала, что острые резцы вот-вот вопьются мне в вену.
— Не надо! — пролепетала я.
Молчание длилось целую вечность. Я поверила, что он и вправду хочет меня укусить. Внезапно Люциус схватил меня за руки и притянул к себе, прижал к груди, крепко и нежно, совсем как в моем сне.
— Антаназия, — тихонько пробормотал он, приглаживая мои кудряшки. От облегчения я утратила бдительность и позволила ему себя утешать. — Прости… я напугал тебя. Не стоило… Прости, пожалуйста!
Я неуверенно обвила руками его стройную талию — сама не знаю зачем. Люциус обнял меня еще крепче и опустил подбородок мне на макушку, нежно поглаживая меня по спине. Так мы стояли целую минуту. Я чувствовала, как бьется его сердце — тихо, медленно, почти неуловимо. Мое сердце билось как сумасшедшее, и я знала, что он это заметил.
В конце концов я отстранилась.
— Никогда не повторяй свой глупый фокус, — сказала я, удивившись тому, что у меня дрожит голос — Никогда. Это не смешно.
Проигрыватель продолжал крутить пластинку с хорватской музыкой, зловещей и проникновенной одновременно. Люциус взял меня за руку, и я выругала себя за то, что в душе обрадовалась его прикосновению. За то, что мне трудно было отнять руку.
«Он сумасшедший…»
— Джессика, присядь, пожалуйста. Тебе нехорошо?
Ну сяду я, и что дальше?
— Я… мне пора.
Люциус не пытался меня остановить, и я бросилась прочь из темной комнаты, вниз по лестнице. Добежала до своей спальни, захлопнула за собой дверь и стояла, запыхавшись, пунцовая от смущения, сконфуженная. Страх куда-то исчез, я будто угодила в свой сон. Отвращение переросло в желание… Алхимия… Бред какой-то! Мысли в голове внезапно смешались. Все шло совершенно не так.
Глава 13
— Сегодня мы обсудим концепцию трансцендентных чисел, — объявил наш математик, мистер Йегерман, радостно потирая руки.
Все члены школьного математического клуба замерли в ожидании.
— Трансцендентное число — это любое число, которое не является алгебраичным, то есть не является корнем никакого целого многочлена, — начал мистер Йегерман.
Майк Даннекер поднял руку:
— Как число «пи»?
— Именно! — воскликнул математик и застучал мелом по доске, рисуя знак «пи». — Совершенно верно.
Мистер Йегерман, лысый толстячок, носил синтетику и страшно потел, но его любовь к числам была заразительна.
Я записала в тетрадке знак «пи», думая, как был бы здорово не тратить время на теоретические концепции — гораздо интереснее решать задачи, а не размышлять об абстрактных идеях.
— «Пи» — великолепный пример трансцендентного числа, — продолжил учитель. — Отношение окружности к диаметру. Обычно мы используем его до второго знака после запятой, но, как известно, число «пи» гораздо длиннее. Хотя человечество вычислило «пи» до примерно триллионного знака, конца числу не видно. Оно бесконечно, неразрешимо.
Он нацарапал на доске 3,1415926535897932.
— Цифры просто следуют одна за другой. Вечно. Все замолчали, обдумывая его слова. Конечно, мы, любители математики, думали о «пи» и раньше. Но мысль о том, что цифры следуют бесконечно через пространство и время, смущала и нервировала. Смириться с этим было невозможно.
— И конечно же, — прервал наши размышления мистер Йегерман, — трансцендентное чисто, такое как «пи», по определению является иррациональным.
Он замолчал, чтобы мы обдумали его слова, и я записала в тетради: «Иррационально».
Казалось, слово смотрит на меня со страницы. Я вспомнила слова мамы: «Не все на свете можно объяснить».
Разум говорил мне, что объяснить можно все, даже «пи». Ну, вкакой-то степени. Цифры надежны и реальны — все, кроме тех, что являются бесконечными Вечность… Еще одно слово, которое мне не понять.
Души, связанные перед лицам вечности… Так сказал Люциус, когда мы говорили о помолвке. Люциус — самый иррациональный человек из всех, кого я знаю. Вампиры и пакты иррациональны так же, как число «пи».
—Мисс Пэквуд?
Звук моего имени вернул меня к реальности. Или к тому, что я считала реальностью. Так почему все вокруг показалось таким иллюзорным?
— Да, мистер Йегерман?
— По-моему, вы замечтались, — улыбнулся он. — Я решил вернуть вас к действительности.
— Извините.
Действительность… Мистер Йегерман в нее верил. Он не стал бы верить в сказки. В вампиров. Или в судьбу. Или в то, что «отвращение может превратиться в желание».
Реальность — это вкус пластикового колпачка ручки у меня во рту, жуткий галстук мистера Йегермана, гладкое дерево стола под моими пальцами… Да, приятно вернуться к действительности. Здесь я и должна оставаться.
Я бессознательно нарисовала пару острых клыков на полях тетради и тут же замазала рисунок, полностью скрыв его за слоем чернил.
Глава 14
Дорогой дядя Василе!
Спасибо за переведенные деньги и за быструю доставку мебели, ковров и коллекции оружия. Жить в окружении поделок народных умельцев было невыносимо — мне постоянно казалось, что жуткие фигурки накинутся на меня, как только я засну. Присланный тобой средневековый боевой молот пришелся очень кстати и помог мне избавить Пэквудов от этнографического хлама. Солонка и перечница в виде собачек в поварских колпаках тоже приказали долго жить. Если к Пэквудам вернется разум, они скажут мне спасибо.
Теперь плохие новости. Прошлой ночью я продемонстрировал Антаназии основы вампирской трансформации. Первой реакцией моей невесты был страх, затем пришло отрицание. Она решила, что мои клыки — дурацкий трюк. Невероятно! Одну из самых таинственных метаморфоз в природе обозвали фокусом!.. Меня безумно раздражают твердолобое упрямство этой девчонки и ее тяга к «рациональному мышлению». В итоге, вместо того чтобы продвинуться вперед, я сделал два шага назад.
С радостью признаю свою вину: мне следовало предвидеть реакцию Антаназии, а я слепо доверился своим педагогическим способностям. Впрочем, я еще много лет назад предсказывал подобные трудности.
Лежа без сна в гараже, я часто размышляю, насколько по-другому все могло бы обернуться, если бы Антаназию воспитали как настоящего вампира. Не хочу показаться самоуверенным, но обычно я не вызываю у женщин отвращения… Кстати, светский сезон в Бухаресте, должно быть, в самом разгаре… Ах, дебютантки!.. Так вот, Антаназия, несмотря на свои недостатки (самый страшный из которых — ее футболки), вполне даже… В общем, мне ясно, какой она могла бы быть при иных обстоятельствах. Кем бы мы стали вместе…