— Просто поразительно, — сказала я.
— Он только дотронулся — и все прошло. С первого раза, — сообщила довольная Молли. — Прямо у меня на глазах.
— Он не дотрагивался, — встрял Дэвид. — Он мазал кремом.
— Ничего он не мазал, папа. Я же смотрела. Он вообще ничего не делал. Просто прикоснулся.
— Прикоснулся, но с кремом.
— Он просто притронулся, мамуля.
— Кто притронулся?
— Диджей «доктор ГудНьюс».
— Ах, ГудНьюс. Знакомое имя. Есть вообще что-нибудь на свете, чего не может диджей ГудНьюс?
— Он как-то сказал, что с экземой у него получается лучше всего, — заметил Дэвид. — Так что я подумал, стоит попробовать.
— Сначала спина. Теперь экзема. Довольно необычное сочетание. А как же специализация? Обычно медики годами учатся, чтобы освоить хоть что-то одно.
— А еще он снял папе головную боль, — похвасталась Молли.
— Что за головная боль? — спросила я у Дэвида.
— Обычная головная боль. У меня просто вырвалось, что временами побаливает голова, так он… просто помассировал виски. Это было здорово.
— Так. Значит, голова, экзема, спина. Да он просто волшебник, этот ваш доктор-диджей. Стало быть, еще двести фунтов?
— Ты считаешь, это не стоит того?
Недоверчиво хмыкнув, я отвела глаза в сторону, хотя определенно не знала, что хотела этим выразить. Откуда это во мне? Ведь я заплатила бы и в два раза больше, только чтобы Молли стало хоть немного лучше, но уж больно привлекательная возможность — невзирая на обстоятельства, пройтись по поводу Дэвида.
— Тебе тоже надо сходить к нему, Том, — заявила Молли. — Это так здорово. Все как будто нагревается изнутри.
— Это крем, — упорствовал Дэвид. — Он мазал им мне спину.
— Никакого крема у него не было, папочка. Ну почему ты все время говоришь про крем, которого не существует?
— Ты просто не видела, что он делал.
— Видела. И потом, я знаю, что такое крем, я бы почувствовала…
У Тома вырвалось какое-то междометие. Молли не обратила на него внимания.
— И в руках у него я никакого крема не видела, — как ни в чем не бывало сказала она.
Происходило нечто странное и для меня — непостижимое, потому что Дэвид что-то явно скрывал. Ясно, что этот спор будет продолжаться до бесконечности, пока Молли не откажется доверять собственным ощущениям.
— Это совершенная чепуха, Молли, пойми же ты. Читай по губам: он… мазал… тебя…
— Какая разница? — миролюбиво втиснулась я в разговор.
— Еще какая!
— Но в чем дело?
— Она выдумывает. А нам же не нравится, когда выдумывают, не так ли, Молли?
— Да, — вынес свой вердикт Том, пользуясь удачно сложившимися для него обстоятельствами: — Выдумщица! Врунья!
Молли ударилась в слезы, крикнула:
— Так нечестно! Ненавижу! — После чего убежала к себе.
Таким образом, ГудНьюс за несколько недель ловко превратился в еще одну причину семейных ссор. Узнаю руку искусного волшебника, который это сделал. Назвать вам его имя?
— Хорошо сработано, Дэвид. У тебя снова все получилось. Поздравляю.
— Пусть не врет, правда, папа?
— Он мазал ее кремом, — заключил Дэвид, обращаясь в пустоту. — Я сам видел.
Дэвид извинился перед Молли (замечу, вовсе не по собственной инициативе: я внушила ему, что он должен поступить как взрослый человек, руководствуясь в первую очередь тем, что он отец), а вслед за ним принес свои извинения Молли и Том. В заключение Молли попросила прощения у них, и все пришло в норму. Таким образом, мир был достигнут ценой двухчасовой жаркой дискуссии о докторе-знахаре и его чудодейственных мазях, а также обсуждения моей любовной связи на стороне, в том смысле — знаменует ли она конец нашего брака или нет.
— Ну что, теперь поговорим? — обратилась я к Дэвиду, когда дети были уложены в постели.
— О чем?
— О том, что я сказала тебе в обед.
— И что ты намерена обсуждать?
— Мне кажется, ты мог бы высказаться по этому поводу.
— Нет.
— Значит, ты хочешь пустить дело на самотек?
— Я ничего не собираюсь пускать на самотек. Я просто хочу, чтобы ты в ближайшие дни оставила этот дом.