Выбрать главу
Исхаки Ю.Б. Ибни Сино и медицинская наука. Душанбе: Ирфон, 1984. С. 24.
"СТО ЛЕТ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ" ПРОДОЛЖЕНИЕ ТВОРЧЕСКОЙ РАБОТЫ
ХОД ВНЕШНИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ОТВЕТ ТВОРЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ
85-а. Основной. Операция "Сто лет со дня рождения" (иногда — 125, 200, 350 лет…). ВО восстанавливают полную истинность событий: организуются поиски произведений, дневников, эпистолярного наследия, издаются полные собрания сочинений. Печатаются даже черновики. Начинается возня вокруг отстаивания национального приоритета. 85-в. Основной. Критическое осмысление всего написанного ТЛ, а главное — непрестанное движение вперед нарастающими темпами. Необходимо также придерживаться простой идеи: не все, что было верным вчера, верно сегодня и тем более будет верным завтра. Меняются обстоятельства, а вместе с ними и многие истины. По мере возможности — борьба против манипулирования цитатами. Главный критерий оценки деятельности — не количество используемых "узаконенных" цитат, а число и качество собственных мыслей.
85-б. Усиливающий. Учреждается медаль имени ТЛ, общество имени ТЛ, поощрительный фонд имени ТЛ; именем ТЛ называют университеты, улицы городов, кратеры на планетах… Гениальным и неопровержимым, не требующим доказательств считается все сказанное и написанное ТЛ, даже если это противоречит здравому смыслу или экспериментам. Взрывообразно растет число цитирований; несогласие с мыслями или словами ТЛ карается в законодательном порядке. Полная перепобеда…

Примечание к 85-а и 85-в

Эти ходы стали возможны только потому, что произошла смена внешних обстоятельств: сторонников идей ТЛ становится большинство, они прочно завоевывают позиции в обществе, и новым ВО выгодно говорить о ТЛ всю правду. Ибо эта трагическая правда морально укрепляет позиции новых ВО.

Пример к 85-а

"11 февраля 1826 года в Казани впервые в мире было публично доложено о рождении совершенно новой геометрии, получившей название неэвклидовой… Но мир не содрогнулся, не пришел в удивление, не восхитился. Доклад слушали невнимательно, никакого обсуждения не было; собравшиеся ничего не поняли… Решили, что это бредни, лишенные всякого смысла. Для проформы трем профессорам было поручено изучить доклад, чтобы определить его значение. Комиссия не дала никакого отзыва, а само сочинение — первый в мире документ неэвклидовой геометрии — было утрачено и не найдено до сих пор. С этого момента и до конца своей жизни Лобачевский у себя на родине не встречал понимания. Все его работы подвергались резкой критике, насмешке и издевательствам. В России он так навсегда и остался непризнанным ученым, "выживающим из ума чудаком", "известным казанским сумасшедшим"…

Наконец о Лобачевском заговорили и на родине. В 1868 году в "Математическом сборнике" появилась статья, содержащая первый в России еще осторожный, но благоприятный отзыв о трудах Лобачевского. Это уже не "нелепые фантазии", это — "весьма замечательные, но малоизвестные труды нашего соотечественника". В Россию со всех концов земного шара идут письма с просьбой прислать труды великого геометра. А между тем в Казани их почти не сохранилось.

И вот 16 февраля 1867 года (через одиннадцать лет после смерти Лобачевского) декан физико-математического факультета М.А. Ковальский ходатайствует перед советом университета об издании собрания сочинений ученого…

К 100-летию со дня рождения Лобачевского (1892 год) его имя сделалось известным во всем мире…"

Глухов А.Г. Книги, пронизывающие века. М.: Книга, 1975. С. 83–90.

Пример к 85-а

"Конечно, поначалу мы должны были написать о Шагале у нас, в Белоруссии. Но у нас, к сожалению, до сих пор существует разброд по отношению к имени, к творческому наследию ныне всемирно известного художника. Снова повторяется прежняя, почти библейская истина: нет пророка в своем отечестве. Уходит из жизни художник, и мы постепенно, с оглядкой на что-то или кого-то начинаем его признавать. Осенью я разговаривал с руководством Витебской области о создании музея Шагала, вроде бы возражений особых не было, но и дел конкретных тоже не видать…

У нас почему-то довольно живуч старый обычай: очень уважают мертвых. Пока писатель живой, его могут не издавать, третировать, но после смерти вдруг обнаруживается, какой, оказывается, жил замечательный художник. Это относится к тому же Шукшину".