— Вы ведь подруги? — то ли спросил, то ли уточнил Тирелл. Когда я кивнула, он задумчиво произнёс: — Я знал её мать… Ох, непросты эти девушки…
— Я тоже так думаю, — заверила мужа.
Тирелл помолчал, потом резко сел, но тут же повалился на бок.
— Сколько дней ты не ел? — спросила, грозно нахмурив брови.
— Не сердись, я сдаюсь, — поднял вверх руки мужчина.
Осторожно перелезла на край кровати, встала, начала разливать бульон в глубокие миски, покрошив туда сухарик.
— Лежи смирно, буду кормить тебя, — сказала, помогая супругу сесть удобнее, придвинувшись к спинке кровати.
Взяв миску, начала кормить больного, предварительно замотав большой салфеткой его шею и грудь. Он прилежно открывал рот, глядя на меня своими бездонными глазами. А мне хотелось почувствовать вкус его губ на своих губах.
Когда миска опустела, Тирелл закрыл глаза. Я решила, что он устал и хочет уснуть, но через несколько минут муж открыл один глаз, подмигнул:
— Теперь я буду тебя кормить.
Я открыла супницы и горшочки, мысленно облизнулась и спросила:
— Котлеты, индейка или седло барашка?
— На твой вкус, — ответил супруг.
Я положила в плоскую тарелку картофельное пюре, полила ароматным соусом, по краям выложила несколько котлет. Всё это разместила на небольшом подносе и поставила его себе на колени.
Несмотря на возражения Тирелла, кормила его сама, осторожно поддевая вилкой котлету, а когда он отрицательно мотал головой с набитым ртом, я отправляла очередную порцию себе в рот.
Вот так мы ели, не очень аккуратно, зато с удовольствием.
— Такого вкусного обеда у меня ещё не было, — признался герцог.
— Это потому, что не надо соблюдать приличия, — пояснила я.
Когда я сложила остатки и посуду на большой поднос, поднесла чашу с ароматной водой, чтобы муж вымыл руки, позвонила в колокольчик. Тут же вошли горничные, забрали подносы.
Поправив подушку, тихо сказала:
— Я сейчас, — и вышла в ванную комнату.
Вернувшись, увидела в глазах супруга необычный блеск.
— Посмотри, — Тирелл сунул руку под подушку и достал медальон. Он показался мне очень знакомым. Это был тот самый медальон, что дала мне Ариана перед отправлением в этот мир. Я о нём забыла, спрятав среди дорогих вещей в старенькую сумку, которую всё же взяла с собой. Медальон представлял половину круга на серебряной цепочке. Металл потускнел и казался чёрным, поэтому я и не надевала его.
— Ты рылся в моих вещах? — мне захотелось расплакаться: усыпил, а потом полез обыскивать?! А я уже начала доверять ему…
ГЛАВА 19
Обида норовила вырваться наружу в виде горячих злых слёз, но я не позволила себе это сделать. Хватит вести себя как наивная простушка!
Отвернувшись, сжала зубами до крови губы, начала дышать носом, пробуя успокоиться.
— Стоп! — сказал муж ледяным тоном. — Посмотри на меня, Маргарита! Неужели ты считаешь, что я способен залезть в чужие вещи?!
Он не притворялся, когда упал, пытаясь встать, я это почувствовала сердцем. Разве мог он выйти самостоятельно да ещё открыть все ящики шкафов, отыскивая мою сумку?! Нет, он был слишком слаб!
Вспомнила, как брезглив супруг, как чистоплотен и аккуратен, и смутилась:
— У меня есть точно такой медальон.
Тирелл довольно улыбнулся:
— Как я надеялся на это! Ты уверена, что медальон точно такой?!
Я вскочила и босиком рванула в свою комнату. Через минуту в моей руке уже красовался медальон. Он был почти таким же, что и у Тирелла — серебряная цепочка, полумесяц. Вот именно, что полумесяц, а у супруга на цепочке была половинка круга. А я ещё сомневалась в его порядочности!
Мысленно дав себе оплеуху, протянула артефакт Тиреллу. Он взял медальон, внимательно осмотрел, а потом протянул мне, предложив:
— Повесь на руку!
Молниеносно выполнив пожелание, присела на кровать, с интересом наблюдая за действиями герцога. Тирелл ничего не делал. Он раскачивал цепочку с медальоном и посматривал на меня. В его глазах мелькали тёмные сполохи.
Вдруг мой медальон тоже закачался и потянулся к собрату, причём сила, тянущая две половинки, была такой мощной, что я поспешила придвинуться ближе к мужу, опасаясь поранить руку.
Через несколько мгновений половинки соприкоснулись, полетели искры, а потом яркая вспышка ослепила меня.
Когда я открыла глаза, то увидела, что Тирелл с интересом разглядывает медальон. Теперь это был один медальон, и напоминал он плоский бублик — то есть в середине круга имелась большая дыра.
Я с недоумением уставилась на медальон, а супруг удовлетворённо произнёс:
— Всё как в книге.
Я, конечно, ждала объяснений, но Тирелл улыбнулся, покачал медальон на цепочке, она была одна, но стала толще, как будто переплелись две прежние, положил украшение под подушку и протянул ко мне руки:
— Иди ко мне, жизнь моя!
Я прилегла на край кровати, супруг опустился, прижался, а потом я оказалась сверху, чувствуя на своём теле уверенные мужские руки.
Не прошло и нескольких минут, как я оказалась полностью раздетой и недовольно засопела, поняв, что на Тирелле всё ещё домашний халат.
Герцог весело засмеялся, вновь перевернув меня. Теперь я чувствовала горячее мужское тело. Оно так манило, обещая непознанное блаженство.
Тирелл смотрел в мои глаза таким проникновенным взглядом, что у меня замерло всё в груди. Больше не существовало на свете ничего, кроме этих глаз. Они больше не были тёмными, стали сначала чайного цвета, а потом янтарного. Золотое сияние полилось в мою душу, завораживая.
Тело плавилось от нежных поцелуев. Они были такими лёгкими, точно прикосновения невесомых крыльев. Каждая клеточка моей кожи ощущала себя неповторимой, единственной, нужной только этому мужчине.
Мне показалось, что я взлетела в голубую синь. Туда, где светило яркое солнце. Именно оно манило меня, звало в неведомые края. Я протянула к нему руки и почувствовала рядом того, кого всё это время ждала. Он взял меня за руку и закружил в завораживающем танце любви.
Мы летели по лазурному небосводу, получая лучи тепла. Душа пела, за спиной трепетали невесомые крылья. Восторг полёта, ощущение родного крыла, которое защитит от любых напастей, поддержит в трудную минуту, разделит боль и печаль — всё это так переплелось в душе, показалось, что мы стали одним целым.
Чувство наполненности завладело телом и стало таким всеобъемлющим, что я невольно вскрикнула:
— Тир! О, Тир!
— Всё хорошо, Маргаритка моя! Мы вместе, теперь и навсегда! — услышала слова мужа, которые показались сейчас такими нужными, необходимыми, единственными для этого момента.
Он не говорил о любви, разве это главное? Нас связывало другое чувство. Как его назвать, я не знала. Знала, что теперь не смогу и дня прожить без этих золотистых глаз.
Супруг смотрел на меня особенным взглядом, взглядом собственника и повелителя. И меня это не оскорбляло, не обижало, я тоже чувствовала себя его повелительницей. И, чтобы проверить это, легонько пошевелилась, услышав прерывистое дыхание и невольный стон.
Улыбнувшись, облизнула губы и перевернулась, оказавшись сверху. Теперь я могла не только погладить, но и ощутить на губах аромат его тела. Это оказалось так восхитительно, что начала покрывать поцелуями не только грудь, но и живот. Мне показалось, что Тирелл перестал дышать от таких откровенных ласк.
Испугавшись, я откинула на спину локоны, посмотрела на лицо супруга. Оно стало таким… таким красивым, что сердце замерло: исчезли морщинки, волосы потемнели — он выглядел удивительно юным, я рассмеялась и провела пальцем по щеке, проверяя увиденное. Тирелл открыл глаза, улыбнулся. В его взгляде было столько нежности, что сердце пропустило удар, а потом начало биться в такт ударам его сердца.
Поцеловав подбородок, погладила бородку, ощущая шелковистость кожи и волос. Раньше думала, что борода старит мужчин, а теперь мне казалось, что она делает их мужественнее, обаятельнее. Поцеловала брови, глаза, потянулась к губам.