Обед был великолепен: суп, рыба, зажаренная курица, много овощей, фрукты и кофе. Кофе был просто необыкновенно вкусным — крепкий, ароматный, о чём я и сообщила вслух обрадовавшемуся повару.
После обеда мне захотелось отдохнуть, и Тирелл предложил проводить в библиотеку. Сама я точно не нашла бы это помещение, ведь оно находилось в другом крыле замка.
Мы прошли к широкой деревянной лестнице с красивыми перилами, на стенах висели портреты лордов.
— Наши знаменитости, — объяснил герцог. Мне понравилось, что здесь чтут известных литераторов.
Библиотека была большой, но уютной. Навстречу нам вышел невысокого роста мужчина, опрятно одетый, с добродушным лицом и седыми волосами. Он поклонился и застыл, ожидая распоряжений.
— Приготовь альбомы графских семей, — сказал ему Тирелл, провожая меня к изящному столику и усаживая на удобный стул. Сам расположился напротив.
Мы молчали, я оглядывала шкафы. Они были высокими, располагались в два яруса: второй ярус представлял выступ, нависающий над шкафами. Он опирался на резные столбики. Только сейчас разглядела, что шкафы не были отдельными, а представляли специальные ниши, искусно встроенные в стены.
На второй этаж вела узкая винтовая лестница с перилами из жёлтого материала, скорее всего, металла. Такие же перила огораживали пространство возле шкафов на втором ярусе. Удобно! Не нужна высокая лестница-стремянка.
Библиотекарь положил альбомы на столик и удалился поклонившись. Тирелл кивнул на принесённые книги, облаченные в дорогие переплёты из кожи.
Придвинула один из альбомов, открыла. Сначала шли фотографии старинных замков, которые не вызвали большого интереса, пока взгляд не выхватил родовой замок. Так вот он каким был! Царственным и гордым! И до этого я удивлялась тому, что он выглядел величественно, несмотря на запустение.
Я всматривалась в очертания башен и узких бойниц до рези в глазах, а потом откинулась на мягкую спинку и закрыла глаза, позволяя памяти открыть дорогу воспоминаниям. И они хлынули бурным потоком, смывая все мои прежние представления о своём рождении.
Повитуха суетилась около бледной женщины с золотистыми волосами. Роженица лежала на широкой кровати, укрытая белой простынёй и металась в беспамятстве, оглашая комнату истошными криками.
— Тужьтесь, миледи, тужьтесь! — повторяла лекарка, вытирая лицо женщины влажным полотенцем. Роженица её не слышала, когда схватки ослабевали, она погружалась в тяжёлое забытьё.
Дверь приоткрылась, показалось испуганное лицо лакея:
— Ну что? Милорд нервничает…
— Пока ничего, — покачала головой повитуха. — Трудные роды. Ребёнок лежит неправильно.
— Ты уж постарайся, — неуверенно протянул лакей.
— Сделаю, что смогу, — отрезала лекарка, закрывая дверь. Она тоже устала, ведь провела на ногах уже ночь и полдня. Такие трудные роды были у неё впервые, хотя она практиковала уже много лет, принимала роды ещё у матери графа.
Сиятельство хотел вызвать доктора, но не успел: роды начались преждевременно, а на улице как раз зарядили проливные дожди, размывшие все дороги.
— А — а — а! — послышался голос роженицы.
Повитуха бросилась к графине, закричала:
— Ещё немного! Уже головка видна…
Женщина не реагировала на советы лекарки, тогда та прошептала молитву и нажала на живот — ребёнок выскользнул.
— Вот, так и знала, что пуповиной обмотан, — проворчала лекарка, выполняя все нужные действия ловко и быстро.
— Красавица, — прошептала она, любуясь милым личиком крошечной девочки. А та открыла глаза цвета неба и улыбнулась, а потом заагукала.
— Рада свету белому?! — улыбнулась в ответ повитуха.
— Полежи-ка здесь, — она положила драгоценный свёрток на стол, покрытый толстым одеялом, а сама вернулась к женщине.
Графиня начала вновь кричать.
— Ты чего это? — удивлённо посмотрела на неё лекарка, а потом ахнула: — Двойня?!
Удивление тут же сменилось радостью, и женщина с новыми силами принялась принимать второго ребёнка. Им оказалась тоже девочка, абсолютная копия первой, только меньше ростом и худее. Она запищала, когда повитуха хлопнула её по крошечной попке, и замерла.
— Сёстрёнки! — улыбнулась лекарка, положив малышку на прикроватную тумбочку, начала заворачивать в дорогие пелёнки. — Иди к сестричке.
Повернувшись к окну, женщина замерла от растерянности, потому что ребёнка на столе не было. Она поморгала, огляделась, заметила над кроватью графини странный еле видимый силуэт. Это был мужчина с чёрными крыльями за спиной: «Демон», — подумала повитуха, упав на стул и прижав малышку к груди, собираясь защитить от всех напастей.