И, как вы поняли, я не особо был рад этому странствию за водой. Хотя поход к поезду оказался…
Силуэты
Шафрановое солнце ярко светило над головой. Свои тени мы словно топтали ногами. Произнесённые слова проглатывали янтарные пески, не оставляя эха. Невысокие барханы то поднимались, то опускались, растягиваясь до линии горизонта. Мы шли по еще не засыпанным песком следам монаха.
Появился приятный лёгкий ветерок, который свежими воздушными волнами ласкал лицо и был полезным спутником в нашем сухом и горячем путешествии. После каждого шага по склону бархана сползал небольшой песчаный оползень. Иногда я специально наступал сильнее, чтобы песок скатился к самому дну ещё быстрее. Когда присмотрелся, понял, что не один так делаю. По дороге мой напарник описывал мне красоту здешнего ночного неба.
Мне понравилась компания этого человека, приятного улыбчивого седого мужчины. Но при этом чувствовалось, что он не теряет самообладания, рационален, где-то даже расчётлив. Он пояснил пассажирам маршрутки, как без затрат сил придать тело водителя пустыне, и, когда мы вернёмся, они закончат ритуал.
По дороге рассуждали о месте, в которое попали. Мужчина тоже считал, что мы не на Земле. Обговорили, что нас ждёт и как поступать максимально бережно с запасами. Он высказывал оптимистичные версии, хотя прекрасно всё осознавал.
В скором времени на горизонте появились длинные серо-чёрные обломки. Это и был наполовину засыпанный песком паровой поезд с восьмью вагонами. Местами его тронула ржавчина. Моего спутника удивляло, что поезд за столько времени не засыпало полностью. Отсюда был хорошо виден чёрный дым от покрышек – наш обратный ориентир.
– Он попал сюда так же, как и мы. И уже давно здесь. – Указал я пальцем на выгоревшую краску из-за палящего солнца.
– Скорее всего, так и есть, – немного отрешённо ответил мой попутчик.
– В каком вагоне вы спрятали воду?
– Взгляни туда, – он указал на горизонт.
Вдалеке виднелись два человеческих силуэта, и это была точно не наша ушедшая пара. Я одновременно насторожился и обрадовался. Немного понаблюдав за стоящими на месте фигурами в дали, решили привлечь их внимание, стали кричать и стучать чем попало по поезду.
Но они нас не слышали. Пустыня впитывала наши слова в своё лоно. Два силуэта стояли друг напротив друга неподвижно, пока не повернулись к нам. Всё произошло очень быстро… Внезапно в том месте, где они стояли, в воздух взлетел песок, образовав небольшую, но плотную янтарную бурю, которая полностью их запрятала, и в оседающем песке силуэты исчезли. В оцепенении мы продолжали смотреть в ту сторону.
– Вы же тоже это видели!? – спросил я, не отводя взгляд. – Они просто исчезли.
– Да.
– Может, это мираж?
– Не думаю, юноша, не похоже на фата-моргану… Нам необходимо поскорее покинуть это место!
Мы забрались в пустой вагон с выдернутыми сидениями, взяли воду и всю дорогу обратно рассуждали о случившемся. В глубине души хотелось вернуться и во всём разобраться, поэтому часто оглядывался. Когда речь шла о предположениях, у меня в голове была какая-то чушь, которой не стеснялся поделиться: и про гуманоидов, и про пришельцев, и про гуманоидов-пришельцев, и про волшебников, и про гуманоидов-волшебников.
Дорога обратно казалась намного короче, хотя мы шли по собственным следам. Когда почти добрались до маршрутки, мой попутчик повернулся и серьёзным тоном заявил:
– Юноша, давай не будем рассказывать остальным об исчезнувших в песках!
– Почему? Это же доказательство что мы не одни, кем бы там они ни были.
– Мне что-то подсказывает, что лучше будет промолчать. Я по жизни доверял интуиции, это хорошо помню. Договорились?
– Ну, хорошо…
Все набросились на воду, словно мы добыли неиссякаемый родник. Но говорить замечания не хотелось. Присел в тени, закрыл глаза и слушал, как мой седой спутник рассказывал о поезде, в ответ он получил историю о похоронах водителя. Мысли начали путаться, сосредоточиться стало тяжелее, и я задремал…
Во сне видел образы. Какие-то лица, дома, города. Они казались знакомыми, многим хотелось улыбнуться. Но всё было ускользающим, невнятным, и поймать, зафиксировать их не получалось. И вдруг исчезающие в песке люди. Я проснулся с содроганием.
– Что-то приснилось? – спросила хромающая девушка, проходя мимо меня.
– Наверное. Не могу вспомнить.
– Не можешь вспомнить? Это чувство знакомо здесь всем. Эта девушка, – указала она на плаксивую подругу, – я не помню её. Кто она для меня? Но я уверена, что знаю её много лет. А вот о диете, на которой совсем недавно, могу сказать многое. Дурацкая амнезия. Спасибо за воду. Монаха мы уже поблагодарили.