Рассказывает Алла Белякова, с 1996 – редактор отдела красоты Elle, а с 1998 по 2005 – заместитель главного редактора Elle:
«Проработав год в Cosmopolitan, я ушла в декрет: в октябре родила сына Николу, а в декабре мне позвонил Эрик Джонс, с которым мы были знакомы еще по работе в The Moscow Times. Его пригласили на должность арт-директора Elle, и он рекомендовал меня в отдел красоты. Мы начали работать над первым выпуском в декабре, а вышел он в апреле. Очень помогло то, что я знала французский и могла читать «главный», то есть парижский Elle. Вначале меня удивила очень личная манера письма в статьях: “Я так себя нехорошо чувствовала, но ничего, сижу жду, пока Инес Састр придет на интервью… Смотрю вот: стрелка у меня на чулке, а Инес все нет…” После американского Cosmo этот стиль поначалу казался странным, но потом я поняла, что такой язык создает ощущение легкости, в нем – тот самый французский шик. Свое отличие от Cosmopolitan мы формулировали так: они обо всем, а мы о моде, мы более утонченные, роскошные. Вообще каждому следующему журналу в России приходилось сложнее, чем предыдущему. К примеру, через месяц после Elle запускался Harper’s Bazaar, и им пришлось занять более взрослую нишу с уклоном в арт, все эти японские дизайнеры и так далее. А у Elle не было претензий на высокоинтеллектуальность, было, наоборот, такое немножко легкое отношение к себе: чтобы стать шикарной французской женщиной, достаточно завязать платочек.
Ни для кого не секрет, что на Западе мощная журнальная традиция – они изобрели этот велосипед и уже сто лет на нем с большим успехом катаются, нам осталось только понять, как им управлять. Что мы и делали. Мешало, конечно, отсутствие каких-то элементарных знаний современной западной культуры. Это был конец девяностых, мир был не настолько глобален, как сегодня, интернета не было. Чтобы подготовиться к интервью, я ходила в Библиотеку иностранной литературы, читала киножурналы, смотрела фильмы. Помню, я поехала в Париж на презентацию духов, чьим лицом была Софи Марсо. Сейчас я ее обожаю, а тогда почти ничего про нее не знала. Когда объявили ее имя, часть зала, где сидела французская пресса, буквально взорвалась аплодисментами, а остальные, включая нас, смотрели в недоумении, мол, такая молоденькая актриса… А сейчас нет никаких оправданий для незнания: все под рукой! Я считаю, любопытство – главное качество журналиста. Наша работа – знать обо всем».
VOGUE
Сентябрь, 1998
Vogue – главный журнал о моде в мире, флагман издательства Condé Nast, живущего под девизом “Сlass, not mass”. В разгар экономического кризиса 1998 года, первого для молодой России, свою «библию моды» получила и Россия.
Я помню огромный баннер с обложкой первого Vogue у библиотеки им. Ленина, мимо которой я ходила на журфак: Кейт Мосс и Амбер Валетта и вынос «В России. Наконец». Купить его мне в голову не пришло: рубль рухнул, мечты о красивой жизни казались беспочвенными. Но и без моей помощи, вопреки дурным предзнаменованиям и даже без достойной вечеринки по случаю запуска Vogue в России занял достойное место – стал эталоном глянцевого качества. Как было сказано в письме главного редактора Виктории Давыдовой в юбилейном выпуске 2013 года: «Технология Vogue остается неизменной пятнадцать лет, что мы выходим в России: взгляд на моду с первого ряда».
Примечательно, что русский Vogue не является франшизой, его вывело на российский рынок родное издательство Condé Nast и создавали его в полном соответствии с западной журнальной наукой. По воспоминаниям участников, работа началась в январе 1998 года: первый главный редактор Алена Долецкая, ставшая многолетним лицом и душой бренда, и дизайнер Александр Белослудцев провели несколько месяцев на стажировке в лондонском офисе, весной стали набирать штат. К редакции присоединились Карина Добротворская, Ольга Михайловская, Лариса Юсипова, Грейси Хичкок, Виктория Давыдова и другие. Курировал российский Vogue президент новых рынков Европы и Азии Condé Nast International Бернд Рунге. Как рассказывает Алена Долецкая в книге «История русских медиа», до выпуска первого номера пришлось написать пять сценариев, по которым мог развиваться журнал, но она хотела сделать его именно русским, а не копией американского. Что и было сделано. В течение нескольких лет в Vogue постоянно приезжали западные консультанты, в том числе по письму, в редакции постоянно шли дискуссии о том, что такое русский Vogue и как правильно подавать для него тему, как писать еще лучше.