Манекенщицей я стала, чтобы научиться шить. И научилась! По готовой выкройке сошьет любая, а мне хотелось научиться моделировать одежду. Этому я тоже научилась. Потом я шила для многих женщин. В то время я уже закончила институт, но прожить на зарплату врача нелегко. И я подрабатывала портнихой. Шила я быстро, придумывала для любой клиентки именно то, что ей пойдет, что скрасит недостатки фигуры или подчеркнет ее достоинства. Клиентка приходила с куском ткани, сама еще не зная, чего хочет, потом сидела рядом, пока я строчила на швейной машинке, а, спустя несколько часов, уходила с готовой вещью, очень довольная.
Быть может, мне нужно было бы стать модельером, а не врачом? Сейчас уже поздно об этом говорить. Я никогда ни о чем не жалею. Все, что было в моей жизни, даже если я совершала ошибки, — все пошло на пользу. Я умею делать правильные выводы из собственных ошибок.
Не жалею, что работала манекенщицей. Я научилась мило улыбаться мужчинам, думая при этом: “Хрен тебе что обломится”! За мной ухаживали многие известные актеры, писатели.
Сейчас “модель”, “мисс” почти синоним слову “проститутка”. Чтобы попасть в этот освещенный софитами круг, девушке приходится пройти долгий путь из одной постели в другую.
В мое время все было не так. На подиуме я смотрела на мужчин в зрительском зале сверху вниз, и точно так же вела себя вне подиума. Если мне этот мужчина нравился — я позволяла ему за собой ухаживать. А дальше — как пойдет. Но если он мне не нравился — пошел к черту!
Работа манекенщицы меня многому научила. Это меня закалило. Я избавилась от своих комплексов.
До чего же врут зеркала!
Д.Е.
Для тех, кто комплексует по поводу своей фигуры, я расскажу путь, который прошла.
Как-то раз должен был состояться показ моделей фирмы Нины Риччи. Для демонстрации эксклюзивного туалета нужна была манекенщица с талией 54 см. Ни у одной из наших девушек не было такой талии. Моя талия тогда была 56 см. В то время я болела (у меня больные почки), потом поехала в санаторий в Трускавец. Пришла к диетсестре и попросила ее составить для меня особую диету. Мне нужно было “похудеть в талии" на 2 сантиметра — я очень хотела быть на подиуме в эксклюзивном туалете “от Нины Риччи”. Диетсестра составила для меня диету — капуста вареная, тушеная (без грамма масла), салат из капусты, моркови, овощей (тоже без грамма масла) и прочее. Я уныло жевала капусту и другие вареные-пареные овощи, три раза в день ходила к бювету, пила минеральную воду “Нафтуся” (ужасно противная, пахнет тухлыми яйцами). И все время была одна. По привычке я переодевалась к завтраку, обеду и ужину. Мужчины приходили в столовую в линялых “трениках”, женщины — вдвое больше меня весом, — в чем придется. На этом фоне я в своих ярких нарядах выглядела случайно залетевшей сюда жар-птицей.
У меня есть фотографии тех времен. Грустное лицо, длинные волосы, развевающиеся по ветру, взгляд в никуда… За мной пытались ухаживать многие, но мне это было смешно. После того, как я отвергала ухаживания очень интересных мужчин, я буду обращать внимание на каких-то престарелых курортников?!
Вернулась я в Москву с той же талией. Хоть и ела целый месяц одну капусту, но моя талия не стала меньше даже на полсантиметра.
И все же именно я демонстрировала на подиуме этот эксклюзивный наряд из темно-синего шифона: брюки-юбка и короткий жакет с глубоким вырезом до самой талии, открывающий грудь. Белые манжеты на рукавах, белые лацканы жакета. Классическое сочетание синего с белым, строгие удлиненные лацканы и при этом очень глубокий вырез, до самого пупка. Это было очень необычно, сексапильно и, вместе с тем, изысканно. Два "лишних" сантиметра моей талии роли не сыграли. Я вышла на подиум, посмотрела “в никуда”, как обычно делала на соревнованиях, улыбаясь и настраиваясь, что победа будет за мной, вскинула голову, отбросив назад свои длинные волосы, а потом пошла по подиуму, расправив плечи и ощущая, как легкий шифон обволакивает мои ноги.
Аплодисментов было… Потом мне подарили этот наряд. Где-то он валяется на антресолях.
Красивая девушка с параметрами 90 — 60 — 90 — это 486000 кубических сантиметров удовольствия.
NN
Двое из наших манекенщиц уехали в США и оттуда слали нам слезные письма — мол, то, чем мы раньше занимались, — это было хобби, развлечение, а вот сейчас приходится вкалывать! Им приходилось вставать в 4 утра — дорога каждая минута съемочного времени, а грим для съемок занимает несколько часов, — до седьмого пота заниматься на тренажерах и ограничивать себя во всем.
Раньше никто не заставлял нас худеть. Мы следили за своим весом, но в молодости все быстро сгорает! Поэтому никто из наших манекенщиц не изнурял себя голодовкой. Мы могли побаловать себя вкусненьким, но потом, если была необходимость, устраивали разгрузочные дни. А еще все наши девочки регулярно ходили в баню, там наносили на лицо и тело густую мыльную пену, сверху присыпали солью, а потом томились в парилке, пока хватало мочи, потели — таким образом организм терял воду. Потом бежали в душ, взвешивались и при необходимости повторяли процедуру. Два килограмма за сеанс гарантировано! И прыщей ни у кого не было! Я в парилку не ходила (у меня вегетососудистая дистония), сидела в предбаннике, но маску «пена с солью» делала регулярно. Это полезно для кожи — учти на будущее, особенно, если у тебя есть склонность к угревой сыпи; простой и эффективный способ очистить кожу лица и удалить комедоны — гораздо лучше всяких разрекламированных средств!
В общем, у нас не было нужды морить себя голодом. У всех наших манекенщиц были хорошие фигуры, модельеры создавали одежду, которую потом покупали для массового пошива, а наши соотечественницы все же не похожи на ходячие ходули!
Зато «ходулями» стали девушки, польстившиеся на заграничную карьеру! Когда одна из них, Мила, приехала в отпуск, я ее не узнала: она весила намного меньше, чем раньше (Хотя и прежде была худощавой, но все же с формами!) и напоминала узницу концлагеря. Мы встретились у меня дома, я расстаралась, наготовив вкусностей, но моя гостья положила себе лишь два листика салата и потом бренчала вилкой по тарелке — весь ее так называемый «обед» ограничился этими двумя листочками салата! А я не отказывала себе ни в чем! — знала, что мне понадобится всего лишь день-другой «посидеть» на кефире, и я запросто сброшу вес.
Но самое ужасное — что стало с кожей Милы! Ведь при интенсивном похудании теряется эластичность кожи. Да еще и грим — страшно вредная штука! А на съемках все время подмазывают, припудривают — ну просто смерть для кожи! Ко мне Мила приехала без макияжа. (Мы все привыкли беречь кожу и лишний раз старались не пользоваться косметикой, и так уж нас мазали перед съемками и выходом на подиум — будь здоров! Штукатурка чуть ли не в палец толщиной! И все же, несмотря на «издевательства» над кожей, мне удалось вполне прилично сохраниться, даже сейчас у меня почти нет морщин.) При виде гостьи я едва сдержала возглас изумления. Раньше Мила была одной из самых красивых наших девушек — и что с нею стало! Она была похожа на молодую старушку — именно такое определение напрашивалось. Личико — как печеное яблоко. И такого же невообразимого цвета! А уж худющая! Без слез не взглянешь! И очень-очень грустная.
Когда садишься на диету, у тебя снижается не вес, а настроение.
Д.Е
Зарабатывала Мила немного, едва хватало, чтобы концы с концами сводить, жила в скромной квартирке вместе с тремя своими коллегами. И никакой перспективы… Ведь больше она ничего не умела — только по «языку» (подиуму) ходить и фотографам позировать. А каждый год отнимал у нее шансы на улучшение ситуации.
За то время, что мы не виделись (Мила уехала сначала в Израиль, потом перебралась в США, а в те времена «эмигрантам» нельзя было вернуться на родину), многие наши девушки бросили модельный бизнес (манекенщицы рано уходят «в тираж»), закончили институт, овладевали новой профессией, делали карьеру на каком-либо поприще. Я к тому времени уже была «Павловской» стипендиаткой (на всю Москву было всего две «Павловские» стипендии — их давали за выдающиеся достижения на научном поприще и отличную учебу), автором многих научных работ, почти написала диссертацию. (Потом, правда, защитилась на другую тему, но это не суть!)