Неразделенная любовь всегда большая и цельная.
В. Коняхин
Помнишь новеллу Стефана Цвейга “Письмо незнакомки”? Как девочка-подросток часами сидела у своей двери, ожидая, когда вернется домой ее сосед, мужчина значительно старше ее… И даже то, что тот возвращался за полночь, с женщиной, ее не смущало. Она подобрала окурок, который тот небрежно выбросил, и бережно хранила его, потому что его касались губы любимого.
Цвейг — гений. Откуда он мог знать, какие чувства испытывает девочка, часами просиживая в прихожей, лишь бы увидеть силуэт своего кумира?!.. Это могла бы описать лишь женщина, которая, будучи подростком, сама пережила нечто подобное, но описал Стефан Цвейг.
Платоническая влюбленность проходит, как сходит первый снег. Девочки в этом возрасте очень влюбчивы. То она влюблена в брата подружки, то забывает его и влюбляется в старшеклассника, то в друга отца или в школьного учителя, то в одноклассника.
Если ты любил — повтори!
Д.Е.
Платоническое либидо формируется в возрасте от 12 до 15–16 лет. Оно считается завершенным, если девочка стремится его реализовать. Реализация либидо означает, что девочка совершает какие-либо поступки с целью обратить на себя внимание того, в кого влюблена: пишет ему записки, объясняется в любви, придумывает какие-то уловки, чтобы оказаться с ним наедине, побольше времени находиться рядом с ним, переключить на себя его внимание.
Строгие родители и педагоги расценивают увлечения девочки как легкомыслие и даже “распущенность”. Однако и влюбчивость, и неустойчивость увлечений и идеалов, — вполне нормальны для периода формирования либидо.
Это очень важный этап психосексуального развития. Здесь девочка проходит первый “женский практикум”: она учится обращать на себя внимание возлюбленного и общаться с ним.
Влюбленность дочери может показаться родителям необъяснимой (“Да что ты в нем такого нашла?!”, “Не из-за чего так страдать!”) или даже тревожащей (“Это до добра не доведет!”). Родителей пугают бурные всплески ее эмоций. Девочка то светится от счастья, то впадает в отчаяние, плачет, не спит, не есть и чахнет на глазах. Родители увещевают дочь, что ей еще рано влюбляться: “Вот станешь совершеннолетней, тогда…”.
К сожалению, в этом возрасте девочки редко слушаются советов родителей. И порой совершают ошибки.
Будущее девушки — не в руках ее матери.
Бернард Шоу
ДЕВИЧЬИ РАЗОЧАРОВАНИЯ
Ты, матушка, грози, а ты, девушка, гуляй!
Украинская пословица
Желание привлечь внимание парня и понравиться ему — совершенно нормально для девочки-подростка. Говоря научным языком, это свидетельство завершенности платонической стадии либидо. Это как бы обучение, “проигрывание”, поиск методом проб и ошибок тех признаков, особенностей и нюансов увлечений, эротических предпочтений и сексуальных ориентаций, которые в будущем будут характеризовать половое влечение.
— Мама, я в отчаянии! У меня сложилось впечатление, что мужчину голыми руками не возьмешь!
— Не переживай, доченька, возьмешь голыми ногами.
Анекдот
Когда я училась в 8-ом классе, моя подруга Наташа влюбилась в 10-классника Толю. Тот был спортсменом, мастером спорта по биатлону, членом юношеской сборной, постоянно ездил то на соревнования, то на сборы. Его основная жизнь проходила вне стен школы, учиться ему было некогда, на школьные отметки ему было наплевать. В любой институт его приняли бы безоговорочно, даже если бы он не сдал вступительных экзаменов — тогда спортсмены ценились на вес золота.
Выглядел Толя значительно старше своих 17 лет — высокий блондин с атлетической фигурой и высокомерным выражением лица. На одноклассников смотрел свысока: они в его понимании — “мелюзга”, а он чемпион республики, мастер спорта!
Влюбленные взгляды моей 15-летней подруги Толя попросту не замечал, хотя Наташа была очень красивой девочкой. Его любовницами были взрослые женщины, а возня с девственницей Толю ничуть не привлекала. Моя Наташка считала его красавцем, млела от него и страдала.
Толя был совсем не в моем вкусе — такие наглые циники меня не привлекали (переболев безответной «первой любовью» к прыщавому, развязному разгильдяю Мише Лепилину, я поумнела). Но я была верной подругой и наперсницей, терпеливо выслушивала Наташкины признания и была готова во всем поддержать подружку, лишь бы Толя обратил на нее внимание.
Наташа знала расписание его тренировок, и мы с ней караулили возле здания спортклуба, спрятавшись за углом соседнего дома, а когда он выходил после тренировки, мы, две наивные дурочки, делали вид, будто бы оказались здесь случайно, и “с независимым видом” проходили мимо, пока он прощался со своими приятелями-спортсменами. И так повторялось регулярно. Конечно, мы уже давно всем примелькались. Ребята провожали нас заинтересованными взглядами, а Толя даже не смотрел в нашу сторону. У него были свои заботы, своя, почти взрослая жизнь.
Когда он уезжал на соревнования, для Наташи жизнь останавливалась. Она ходила бледная, осунувшаяся, не спала ночами, на уроках сидела с отрешенным видом, уставившись в окно, или по-настоящему заболевала. У нее пропадал аппетит, ее постоянно тошнило и рвало, она жаловалась на боли в животе, у нее поднималась температура. Ее мама вызывала врача, Наташке ставили разные диагнозы: “гастроэнтерит”, “холецистит”, “дискинезия желчных путей”… Но я-то знала, чем (точнее, — кем) она больна. По десять раз на дню Наташа названивала в спортклуб, чтобы уточнить, когда юношеская сборная по биатлону вернется с соревнований, каждый раз надеясь, что соревнования закончатся раньше положенного срока.
— Лучше бы Толик растянул ногу и не ездил на эти проклятые соревнования, — мечтала она. — Тогда бы я ходила к нему в больницу и ухаживала за ним…
Потом Наташа узнала адрес Толиной любовницы. Той было 25 лет, красивая, холеная женщина, она была замужем, разведена.
— И что он нашел в этой потасканной старухе?! — в отчаянии вопрошала моя Наташка.
Мы с подругой часами караулили Толю возле ее подъезда, не зная, придет он сегодня к любовнице или нет. Если Толя к ней приходил, мы бросали ей в окно снежки и камни (однажды даже нечаянно разбили стекло), а потом убегали.
Вот так нелепо вели себя две прилежные ученицы, которых учителя ставили другим в пример! Те месяцы, пока Наташка была влюблена в Толю, мы вели себя, как идиотки. Инициатором, конечно, была Наташа — ведь это ее парень, внимание которого она хотела переключить на себя, а я участвовала во всех ее затеях из девчоночьей солидарности.
Задумав очередную авантюру, мы “для конспирации” переодевались. Дело было зимой, и Наташа как-то раз предложила поменяться шубами. Я надела ее шубу, она — мою. Можно подумать, мы стали неузнаваемы! Даже незнакомый мужчина, увидев нас хоть один раз, запомнил бы, а уж Толя, видевший нас регулярно, — и подавно. У меня была длинная, ниже пояса коса, а Наташа и сейчас потрясающе красивая женщина, но уже тогда была очень хороша собой.
Потом Наташа придумала еще одну нелепую затею — каким-то образом выкрасть у Толиной любовницы что-то из ее нижнего белья и подбросить кому-то, чтобы Толя об этом узнал. Я еле-еле отговорила ее от этой затеи, задав резонный вопрос: