Даже среди дипломированных переводчиков есть квалификационные ступени. Вот как их различает Женевская школа переводчиков, одно из старейших и лучших учебных заведений такого типа, которая принимает на первый курс только лиц, владеющих двумя иностранными языками (одним из них свободно): успешное завершение двухлетнего обучения — диплом письменного переводчика, еще год обучения — диплом письменного и устного переводчика, дополнительный год — переводчик международных конференций.
Что означает диплом письменного переводчика? Не думайте, что он дает немедленное право на перевод Шекспира, Лермонтова, Ремарка или стихотворений В. Гюго. Такое право дает только литературный талант, это удел избранных. Диплом письменного переводчика — это право перевода повседневной корреспонденции, бюрократических бумаг, перевода и реферирования статей, брошюр, книг по специальности. Всё это, конечно, нужно, и мы еще поговорим по этому поводу.
Диплом письменного и устного переводчика говорит о том, что его обладатель способен, кроме письменного перевода текущих бумаг, сопровождать своих соотечественников за рубежом или иностранцев в своей стране, помогая им общаться в иноязычной среде.
Диплом переводчика международных конференций (у нас — переводчик-референт) не ограничивает права его держателя и предполагает владение тайнами как синхронного, так и последовательного перевода с записями.
Есть ли такие возможности в нашей стране? Есть, и в чем-то значительно большие, а в чем-то, увы, меньшие. Об этом сейчас я скажу поподробнее на опыте своей работы не только в отечественных заведениях, но и знакомства с Женевской школой переводчиков, Парижской Сорбонной и Джорджтаунским университетом в Вашингтоне.
Вот то, что делает обучение на переводческих факультетах в западных университетах особенно эффективным:
— правила приема, требующие хорошего знания двух иностранных языков до поступления на учебу;
— плата за обучение (от 8000 до 20 000 долларов в год в США в 1990 году), дополнительная плата за каждую пересдачу экзамена (Женева) и высокие стипендии талантливым студентам;
— технические средства обучения, безотказно функционирующие в любую минуту дня и ночи, круглый год.
Помню, как в 1960 году меня знакомили с лингафонным кабинетом Женевского университета, в состав которого входит школа переводчиков. Это большая аудитория с оборудованными ларингофонами столами и 6–8 кабинами, в которых расположена необходимая для синхронного перевода аппаратура. В лингафонном кабинете сидят несколько студентов, которые получили на кафедре задания работать с пленками, где записаны выступления носителей языка. В лингафонном кабинете не видно лаборанта, нет непременных у нас техников, которые что-то исправляют, клеют, ремонтируют. Сопровождающий меня преподаватель объясняет: все оборудование — дар дома Рокфеллеров — работает безукоризненно, раз в месяц сюда приходит техник из Европейского отделения ООН, все проверяет, проводит смазку и снова исчезает, студенты тренируются самостоятельно, раз в неделю проводим здесь учебные конференции с переводом.
В конце 70‑х годов в Сорбонне оборудование было еще лучше, а в коридорах на каждом шагу стояли ксероксы, в которые достаточно было опустить мелкую монету, чтобы они выдали необходимое количество отпечатанных копий учебных текстов.
В 1990 году в Вашингтоне технических проблем, казалось, не было. У каждого преподавателя на кафедре — личный компьютер, на котором он готовит все необходимые материалы к занятиям, в аудиториях — видеомагнитофоны, которые сразу же при необходимости пускаются в дело. Мое появление на кафедре было тут же использовано: меня попросили повторить свое выступление на русском языке для записи на видеомагнитофоне в ожидании русской группы в следующем семестре.
Сравним с положением у нас. В 50‑е годы появились первые лингафонные кабинеты. В Институте международных отношений впервые такой кабинет приспособили для подготовки синхронных переводчиков. В 60‑е годы лингафонное оборудование стало появляться во многих школах. Кабинеты синхронного перевода начали функционировать в Институте иностранных языков на Остоженке, в Военном институте иностранных языков. Однако техника работала отвратительно, преподаватели в институтах, учителя в школах теряли половину времени на попытки заставить магнитофоны крутиться. Их пыл постепенно угасал, магнитофонное оборудование устаревало, технические средства обучения в учебных заведениях использовались все менее активно, тем более что обещанное чудо от ЭВМ в наши классы не приходило. Ожидание продолжается.