Ох, липа! О, этот липовый запах! Все сплюхи собираются над липами. Мы пьем, пьем этот запах, потом пьянеем, танцуем на ветру парами… А потом липа отцветает. Опадают цветы, и с ее цветом опадают наши крылья. Мы еще некоторое время держимся возле лип, а затем расходимся. Наш путь лежит к людям. Камни любят смотреть о них сны. Мы идем в гости к домовикам и лохматикам. Это наши родичи, правда, очень дальние. И здесь коты и кошки нам очень помогают. Без крыльев первое время очень непривычно: то, что раньше пролеталось за пять минут, теперь надо идти своими ножками. А коты нас понимают. Нет-нет, да уговоришь какого-нибудь подвезти. Да и в дом, иначе, как на коте, не попадешь. Вот так и путешествуем мы. То кому от гор приглашение незримое передадим, то камешкам придорожным поможем — потрогаем, да погладим.
И к началу сентября зовут нас горы обратно. Путь неблизкий и все своими лапами. Зато впечатлений — больше некуда. Как в предгорья попадем — так сразу легче — камни помогают. Вот тогда садимся мы на камешек и думу думаем. А как же? Надо все впечатления рассортировать, по полочкам разложить. Хороший сплюх и неделю сидеть думу думать может. Потом дальше пойдет, приветы передаст и опять думу думает. Осенние сплюхи — они все такие — задумчивые. Иной настолько задумается, что люди рядом идут, а он и накрыться или спрятаться забудет. Правда, и люди нас редко замечают — они, осенние постоянно, все время о чем-то думают, им и жить некогда.
Скажи вот, почему так? Если один человек — он ЧЕЛОВЕК, Ученик вечности, с большой буквы и звучит гордо. А если их двое, или больше, то уже все. Уже — люди. Они уже, кроме себя, ничего не видят, уже как осенние сплюхи. Не знаешь, в чем здесь загадка?
Ну, вернемся к сплюхам. К первому снегу все сплюхи стараются спрятаться. Мы, сплюхи, снега не любим. Мы от него зеленеем, а самая красивая шерстка — серо-голубая, как камешки. Зеленый сплюх заметен среди камней, как апельсин на снегу, куда же это годиться? Так вот, пробираемся мы к своим пещерам и в сон нас клонит все больше и больше. И вот свернешься, бывало, клубочком и дремлешь, пока вверх не поднимешься. А тогда уж засыпаешь надолго — до весны. И маленькие сплюхи так во сне и появляются и тоже спят до весны. Для нас, сплюхов, это совсем не долго — как для вас проспать до утра. И готовы все лето потом путешествовать снова.
Сплюх рассказывал бы еще долго. Янеш начал клевать носом, пушистые уже откровенно дрыхли без задних лап.
И даже водяной поток, струящийся рядом, тоже казалось, стал засыпать — струился все медленней и медленней и вот совсем остановился, разгладился, зеркало, да и только. Зеркало Сплюха.
И как только оно стало зеркалом, раздался мелодичный звон, как будто колокольчик хрустальный прозвенел, и из него вышла Люсинда. Она была явно не в духе.
— Что это за безобразие? — с нажимом спросила она у сплюха. — Ты почему не в долине?
— Я еще молодой, — обиженно сказал Сплюх, — у меня еще крылышки не прорезались. И к липе меня не пускают.
— Ну, конечно! Поэтому ты сидишь здесь и проказничаешь? Зачем Янеша и пушистых усыпил? И это ведь не первый раз. Ты же знаешь, что люди от каменных снов не просыпаются! Или к лохматикам тебя отправить?
Сплюх стоял перед Люсиндой, понурив голову. При последних словах он прыгнул к ней, схватил ее за руку и, заглядывая в глаза, торопливо заговорил:
— Не отправляй меня к лохматикам! Нас, сплюхов, и так немного осталось. А у меня уже спинка весной чесалась, еще лет пять и крылышки прорежутся. Сделай что хочешь, только к лохматикам не отправляй. Я же горный сплюх, а не домовой.
Люсинда покачала головой.
— Горный сплюх, говоришь? А проказничаешь, как домовой. Ладно. Скажу горным, чтобы присматривали за тобой. Буди их, — и она кивнула на Янеша и пушистых.
Сплюх забормотал что-то, погладил лапкой по очереди всех троих. Друзья заворочались и проснулись. Люсинда внимательно оглядела всех троих.
— Время им верни, — сказала она наконец, — по неделе каждому. Сплюх завздыхал, потом подвел всех троих к зеркалу Сплюха и велел смотреть. Янеш смотрел, но ничего интересного с ним не происходило. Только немного трясло, как при ознобе.