Вот каковы были мысли Неосязаемого. И решив пока удалиться, чтобы накопить побольше сил, он тихой тенью скользнул между остолбеневшими поварами, и был таков.
Постепенно остолбенелость проходила. Люди уже могли думать, шевелить головой, разговаривать, но пошевелить хотя бы пальцем были пока не в силах.
И когда Гурманий-II сам спустился на кухню, никто не мог оказать ему должных почестей, но зато все наперебой стали рассказывать о том, что здесь только что произошло.
Особенно все восхищались смелостью и сообразительностью кошек. И очень жалели о их гибели. И только теперь заметили, что поверженный мастер все еще лежит у колодца.
— Воды, нужно полить на него водой — сказал Гурманий.
Но никто не бросился выполнять его приказание, потому что остолбенение еще не прошло.
И вдруг, над краем колодца появились сначала рыжая башка Толстура, а затем медленно появился он весь. Морда у него была ужасно довольная. Он поднимался все выше, и вот стало видно, что сидит он на каком-то механизме с прозрачным верхом. Механизм поднимался все выше, и стало видно, что это нечто яйцевидное, а внутри находится мальчишка, который и управляет всем этим. А рядом с ним сидит та самая белая кошка.
И тут из колодца полилась вода. Она лилась прямо на мастера, и он вдруг пошевелился и встал, как ни в чем не бывало. «Яйцо» приблизилось к краю колодца и немного неуклюже спрыгнуло на землю. Вода перестала течь.
Все с огорчением вздохнули. Это был единственный колодец на всю округу, но и в нем воды было немного.
Яйцо на колесах двинулось вперед, и в тот же самый момент вода вновь полилась через край колодца. Все радостно закричали, и Гурманий-II спросил у Янеша:
— Это ты привел с собой воду?
Янеш кивнул, а вслух добавил:
— Я на ней поднялся из колодца.
А вода тем временем все прибывала и прибывала. Она залила весь пол замковой кухни и те, кому вода доходила до щиколоток, вдруг теряли свою неподвижность. И принимались плясать, поднимая кучу брызг. Потом кто-то догадался открыть дверь, и вода хлынула во двор.
Первое возбуждение уже прошло, и надо было думать о том, как сохранить эту воду. Гурманий-II объявил, что праздник переносится на вечер, а сейчас все отправляются на земляные работы. Народ, что скопился на площади, одобрительно загомонил.
Лопаты были розданы. И вскоре все уже направлялись туда, где придворные инженеры очерчивали место под пруд. Работа закипела. А вода все продолжала прибывать. Кузнецам и каменотесам было поручено приготовить желоб, чтобы вода не растекалась по двору. К вечеру все было готово. Умывшиеся гости рассаживались за столы.
— А в честь чего такой праздник? — тихонько спросил Янеш у Мусьмы.
— У Гурмания-II и Вкусаниты родилась дочка. Прошло положенное время, и сегодня ее покажут народу и выберут ей имя.
— Опять день рождения, — сказал Янеш, — и я опять без подарка.
— Вы уже сделали свой подарок, — сказал первый министр, который проходя мимо, услышал конец фразы.
— И лучше этого подарка вряд ли кто мог придумать. Воистину волшебный дар, — добавил он, качая головой.
А вокруг только и говорили, что о волшебнике, который чудесным образом вышел из колодца и привел с собой воду, о воде, что стала чище и во сто крат вкуснее. Еще говорили о малышке, которую было решено назвать Водицей. И никто ни единым словом не обмолвился об утреннем инциденте. Может потому, что мало кто что-то видел, а кто видел, тот держал язык за зубами. Да и о чем говорить, когда теперь против Неосязаемого есть прекрасная защита — вода. Ведь каждый знает, что для него даже маленький ручеек непреодолим.
И только мастер — повар думал о том, что теперь нет никакой возможности достать из колодца Хрустальный Язык. Но и он вскоре утешился тем, что Хрусталь в колодце будет всегда в безопасности, а готовить они будут на той воде, что его омывает.
Так что все были довольны. Даже Янеш, которого приловчились кормить коты. Торстур подавал кушанья через шлюз, а Мусьма — непосредственно Янешу.
Малютку Водицу поднесли поближе. Она похлопала своими ручонками по куполу и даже попробовала лизнуть его. Янеш улыбнулся и помахал ей рукой. Когда ему было лет пять или шесть, он очень хотел иметь братика или сестричку. Но родители смеялись в ответ на его просьбы купить кого-нибудь. Теперь он уже был взрослый, уже давно знал, что детей не покупают, а… в общем, возьмите «Детскую сексологию», там все про это написано. Теперь он понимал, что с малышками столько возни и хлопот… Но, глядя на Водицу, ему опять захотелось братика или такую вот сестренку.
А Водица тем временем трогала Торстура за уши, и все пыталась лизнуть и его. Торстур жмурился, но терпел. Мусьма же, глядя на это, наотрез отказалась вылезать, сославшись на то, что наелась так, что просто не пролезет.
Янешу хотелось спать. Но было ясно, что праздник будет длиться всю ночь. Поэтому он, сославшись на то, что хочет проверить воду, выкатился из залы. Торстур нехотя поплелся за ним. Он шел и ворчал, что им там хорошо, едут себе и едут. А ему, Торстуру, приходится топать на своих четверых. А лапы у него устали. И вообще… Торстур любил иногда поворчать. Но и у него сегодня выдался тяжелый день и потому Янеш предложил ему устроиться на манипуляторе, что тот и сделал.
Они выехали за ворота. Вода, журча по желобу, бежала к пруду. Правда, пока это был не пруд, а так себе, лужа. Но это дело времени.
Смеркалось. Янешу хотелось уехать как можно дальше. И «кокон» ехал, не разбирая дороги по ровной степи. Да, воды здесь явно не хватало.
Они долго ехали, выжимая максимальную скорость из этого «яйца», как окрестили кокон вкусачи. Наконец, Торстур сказал, что у него уже затекли лапы сидеть на жестком. Но впереди замаячила какая-то роща, и Янеш решил заночевать там. Торстур ворчал, и ему было предложено пройтись лапками. На что он резонно ответил, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
Но все когда-нибудь кончается. И этот день тоже закончился. С последними лучами солнца кокон въехал под защиту деревьев и остановился. Мусьма свернулась у Янеша на коленях, Торстур ворочался где-то рядом с коконом.
Янешу очень хотелось встать, потянуться, расправить затекшие от долгого сидения тело, но размеры кокона не позволяли. Тогда он просто закрыл глаза и тут же уснул.
Глава XII
Проснувшись, Янеш, обнаружил, что лежит на том же боку. Значит, он всю ночь проспал не пошевелившись. И теперь все тело было словно занемевшее. Янеш перевернулся на спину и с удовольствием потянулся. Потом потянулся еще и еще.
Пора вставать. А из головы никак не шли события минувшей ночи и вчерашнего дня. И в какой-то момент Янеш вдруг осознал, что уже не знает, что же ему снится — то, что он путешествует с пушистыми или то, что он сейчас дома.
За завтраком Янеш спросил у мамы:
— Ма, ты настоящая?
— Настоящая кто?
Этот вопрос поставил Янеша в тупик, и он повторил:
— Ну ты, сама, настоящая?
— Нет, я тебе приснилась, — со смехом ответила мама.
Янеш побледнел. Похоже, он еще спит и просто проснулся во сне. И совсем не у себя дома. Или у себя?
— Ну, блин! — подумал он, но вслух ничего не сказал.
Мама, видя его замешательство, участливо спросила:
— Что, заблудился?
— Ага, — все еще ошарашено ответил Янеш.
— Ничего, малыш, — сказала мама и потрепала его по волосам, — ты у меня умненький, ты справишься. Доедай, а то опоздаешь.
Первым уроком был английский. Все шло хорошо, и вдруг, когда до звонка осталось совсем немного, Алла Игоревна сказала:
— А теперь достаньте листочки, пишем диктант.
Все, конечно, сразу зашумели. Диктанты писать никто не любил, но у Аллы Игоревны особо не пошумишь. Размеренно и четко выговаривая слова, она начала диктовать.