Ни за что не сознаюсь! Пусть хоть пытает! Поджала губы, отворачиваясь и сверля взглядом высокий стеллаж с книгами, перечитывая снова и снова уже зазубренные назубок названия: «Энциклопедия трав», «Лекарские отвары», «Магия стихий», «Особенности полетов на драконе»…
— Давайте я вам помогу, — елейным, но оттого не менее язвительным голосом продолжил мужчина. — Вместе подумаем, что могло бы вызвать такую реакцию, или мне перечислить? — Я молчала. — Значит, перечислим! Итак. Чешуя зеленой вьеры, корень златодуба, стебель росины, лист страстоцвета… — Мое лицо дрогнуло. Мужчина закашлялся. — Адептка! — удивленно, но вместе с тем и как-то подозрительно восхищенно воскликнул дракон. — Вы протащили в мою академию лист страстоцвета?!
Сморщилась, но промолчала. Ничем хорошим это для меня не кончится.
— Я даже спрашивать не буду, как вам это удалось, — неожиданно открестился мужчина, — просто вызову вашего отца, и пусть он с вами разбирается! — Ректор взял чистую бумагу со стола и что-то быстро черканул на ней стилусом. С вожделением проследила за его движениями, завидуя ровным строчкам без клякс и размазни. Миг — и бумага исчезла в почтампе, стоящем прямо на столе рядом, должном доставить послание моему отцу в считаные мгновения. Да еще и среди ночи…
Зная папочку и близость нашего дома к академии, я не сомневалась, что он будет тут максимум через полчаса. Ну я и влипла!
Как и ожидала, ор был знатный.
— Я пятый раз уже в академии, Мелания! Пятый! — вопил отец, не прекращая распекать меня на все лады под одобрительным взглядом виновника торжества — ректора Столичной академии магии Винсента Девьера. — И все пять раз меня вызывают только потому, что ты что-то разнесла!
Виновато опустила взгляд, прекрасно понимая, что да, надо было чуть осторожнее. Наверное, добавить не весь черенокстрастоцвета, а только частичку.
— Мелания! Да сколько же можно?! — возмущался папенька, меряя ректорский кабинет шагами, приминая великолепный ворс ковра. С сожалением выдохнула. Я бы вообще по такому не ходила! Только лежала! А тут… — Я уже устал вскакивать посреди ночи и переживать о том, выживешь ли ты во время очередного эксперимента или нет!
Удивленно вскинулась.
— Но на мне же защита! Ты сам попросил придворного мага ее поставить! Ничего со мной не может случиться!
Папенька, поняв, что начал давить не в то место, резко замолчал и поморщился.
— Да я уже сто раз пожалел, что поставил ее на тебя. Возможно, ты была бы более осторожна, если бы ее не было, и обошлось бы без таких разрушений! Пятый раз, Мелания! — снова завел он старую пластинку.
— Но в этот раз даже стены не пострадали! — попыталась оправдаться.
Отец взвыл.
— Зато ты пострадала! Посмотри на себя! — повернул он меня к высокому зеркалу, находящемуся в дальнем углу кабинета. — Синие волосы, платье все подпалинах, а это что? — обеспокоенно нахмурился папенька. — Мелания, это кровь! — Мне указали на уже практически совсем не болящую руку.
Пожала плечами. Подумаешь.
— Должно быть, осколок попал.
Достала из высокой прически хитро заколотый пинцет и под неодобрительными взглядами мужчин вытащила крошечный осколок. Обработала рану всегда носимым с собой зельем, усиливающим заживление.
— Зря я позволил тебе самой заказывать платья у модистки, — прокомментировал отец, увидев, сколько дополнительных карманов у меня имеется. Ректор же тихо что-то там хрюкнул себе в кулак. Он что, ржет надо мной? Удивленно моргнула, совершенно не понимая, что тут может быть смешного. — А ну вытаскивай все! — Грозный рык заставил мои плечи дрогнуть.
Обиженно насупилась, снова переключая все внимание на отца.
— Не буду! — Сложила руки на груди и нахмурилась.
— Вытаскивай, я сказал! — поистине громко закричал он, зло сужая глаза. В его голосе тихим обещанием расправы проскользнула угроза.
Тихо фыркнула, но с таким отцом лучше действительно не шутить, так что подошла к ректорскому столу и начала аккуратно ставить на него скляночки и флакончики, пинцеты, маленькие горелки, сушеные травы.
По мере возрастания самых необходимых вещей на столе ректора глаза отца почему-то становились все несчастнее и несчастнее, а улыбка ректора все шире и шире. Наконец, когда я, обиженно поджав губы, выложила последний ингредиент для простейшего сонного зелья, ректор не выдержал:
— Я сочувствую вам, мистер Фави, но все равно должен сообщить. — Он величественно встал из-за стола, все же скрывая улыбку и становясь снова серьезным. С сожалением проследила за тем, как его подъем всколыхнул бумаги на столе и магический стилус покатился, с тихим стуком падая на пол. А я бы такое сокровище холила и лелеяла! — За этот год мы уже исчерпали все резервы по восстановлению стен академии после вашей… деятельной дочери, так что, если до конца года она разнесет еще что-нибудь — хоть самую малость! — я переведу ее на домашнее обучение, и это уже будет ваша головная боль!