сокровищем, которым будет владеть друг.
Только маленьким сокровищем, чтобы
голуби могли унести.
К.»
«К.: Отличная идея. Даю обет делиться с тобой мыслями,
печалью и радостью и никогда не обманывать и не предавать. И
клянусь всегда тебя слушать,
помогать, утешать и дарить дружбу.
М.»
В цилиндре не оказалось сокровища, зато вокруг шейки Кэрри был повязан батистовый платочек с вышитой золотом «М» в уголочке. И внутри узелка золотая сережка с бриллиантом. Кристиана потряс подарок. Он-то имел в виду что-то более сентиментальное — ну там игрушку, любимую цитату из книги, секрет. У него ничего особенного не водилось, что подарить Маргаритка. И он задумался, какой важной и ответственной является дружба. Наконец он написал.
«Маргаритке: Не могу придумать лучших обетов, чем твои, поэтому
обещаю то же самое. И посылаю кристалл с потолка
моей спальни — первое место, где почувствовал себя
защищенным и совершенно счастливым.
К.»
«К.: Я послала тебе одну из серег, подаренных
мне папой при рождении. Это залог всего,
что я знаю о доверии, надежности
и преданности. Он сейчас немного не в себе,
но все равно лучший человек на свете. И он один
меня не избегает. А…»
Пришлось послать Уолтера, чтобы прочесть конец записки. Как же Кристиан был счастлив узнать, что ее дар оказался даже более сентиментальным и особым, чем он полагал.
«…твой приемный папа тебя касается?
Маргаритка».
Кристиан задумался. Эдрик и собаки были частью его самого настолько, что он даже не знал, где кончается он, а где начинаются они — особенно собаки, которые или спали рядом, или взбирались ему на колени, или куда-нибудь сопровождали. Однако теперь, когда он вспоминал, то да, Эдрик все время его касался. То дружески сожмет плечо, то по руке похлопает, то поможет одеться или помыться. И он очень живо вспомнил случай, когда Эдрик прикоснулся к нему впервые, и что Кристиан тогда почувствовал.
Они гуляли по лесу, собирали оброненные вещи, когда Кристиан услышал жужжание, словно стрекотали крылышки колибри. Он поднял взгляд и увидел крошечную фею, повисшую в воздухе между ним и Эдриком: ее крылышки трепыхались так быстро, что превратились в размытое пятно. Фею в прозрачном переливчатом платьице с чернильным пятном на корсаже, маленькой короной, съехавшей на ухо, и парочкой карандашей, торчавших из узла волос.
— А, вот и ты, — сказал Эдрик.
— Да, я, — фыркнула феечка. — И предупреждаю тебя, если не прекратишь эту свою кампанию, то сильно пожалеешь.
— Да неужели? — драчливо заявил Эдрик. — И что ты сделаешь? Защекочешь до смерти?
— Заявлю на тебя в дисциплинарный совет ЛЭФТ. И тебя отлучат от собраний.
— Да внимательней вчитайся, Маб. Ты не можешь так поступить. Против честной конкуренции нет запретов. Если бы ты делала свою работу, я бы не просил ничьей поддержки.
Она вызывающе хмыкнула.
— Да ты понятия не имеешь, какие на мне лежат обязанности.
— Очевидно, ты тоже, — съязвил Эдрик. — Бьюсь об заклад, ты только что заблудилась.
— Не будь посмешищем, — фыркнула Маб. И указала палочкой на Кристиана, сменив тему. — А это кто?
Эдрик встал позади Кристиана и, хотя был лишь чуть выше, защищая, обнял его.
— Это мой… мальчик, — сказал Эдрик. — Он со мной живет. — И покрепче прижал, Кристиан почувствовал себя как у Христа за пазухой. Руки Эдрика сыграли роль самого лучшего щита на памяти Кристиана, лучше, чем любые высокие стены, закрытые двери или рвы с водой. Он, успокоившись, доверчиво прислонился к Эдрику.
Может, с такими же чувствами и Маргаритка относилась к своему отцу.
Выяснилось, что Маб и впрямь заблудилась. Они то тут, то там натыкались на нее весь день, пока она то и дело мыкалась, пытаясь отыскать путь домой и делая вид, что ей известно, где она находится.
После того, как Кристиан с Маргариткой решили стать лучшими друзьями, они начали общаться каждый день. Иногда они по нескольку раз за день посылали г-мейлы. Иной раз, когда погода была нелетная или же Эдрик впадал в писательское безумие, им приходилось ждать по нескольку дней между посланиями. Кристиан полагал, что эти перерывы для Маргаритки такая же пытка, как для него.