Её подружка, не такая эффектная, но вполне миленькая, кружилась рядом, то и дело вещала что-то первой на ухо — та трясла гривой, пуская ее волнами, как рекламном ролике, что-то орала в ответно подставленное ухо, обе ржали, и шатенка снова забывалась в танце.
Всё ясно: девочки пришли потанцевать и в компании не нуждаются.
В начале вечера эта парочка совместными усилиями облила меня мартини — миленькая толкнула фигуристую, и та впечаталась в меня всем блестящим великолепием, еле прикрывающим сокровенное. Меня обызвиняли с ног до головы, и подобру-поздорову свалили подальше.
А теперь — вот.
Нет, но как танцует, а! Если бы я понимал что-то в этом — сказал бы, что профессионально. А так скажу просто, что от души.
— Клевая, да? — радостно проорал Виталик, бросивший подопечных на произвол судьбы, алкоголя и хорошеньких девиц. — Ну так и подошел бы!
Я смерил зама, друга и партнера суровым взглядом — Виталик посыл “отвали, моя черешня” уловил и хмыкнул:
— Алексеич, вытерпи еще двадцать минут, и всё! Там уже всем будет пофиг, кто где, но двадцать минут еще надо высидеть! Сможешь?
Очень хотелось укрыть друга матом: я интроверт и мизантроп, но не инвалид же!
Но мрачный взгляд — он как рафаэлка, тоже годится вместо тысячи слов.
Виталик, считав контекст, хлопнул меня по плечу:
— Я знал, что на тебя можно положиться, старик! — и снова нырнул в разгоряченную толпу.
Когда я вернулся к более приятному зрелищу, нежели вцепившийся в добычу Виталик, фигуристой на краю танцпола уже не было.
Поймав себя на том, что этот факт меня слегка огорчил, я повернулся к бармену:
— Будь другом, повтори!
И не успел мой пустой бокал доскользить до рук служителя штопора и шейкера, как мне в плечо ткнулось что-то…
Что-то, подозрительно напоминающее женские сиськи.
— Молодой человек, а не угостите девушку коктейлем?!
Я скосил взгляд, и убедился: не напоминающее. Они.
Отлично, я еще не забыл, что это такое, с этой долбаной работой!..
У сисек имелось симпатичное юное личико, светлые волосы и приглашающая улыбка. И пока я лениво прикидывал, сколько этому всему там, под макияжем, лет, чтобы не влететь со своим коктейлем на суровый срок (или суровую сумму, что тоже не греет), ситуация решилась сама собой:
— Зайка, да я ж тебя везде ищу! — фигуристая непринужденно втиснулась между нами и приобняла сись… блондинку за плечи, одновременно с этим решительным бедром спихивая ее с барного стула.
— Ай-ай-ай, завтра в школу, а ты тут в такое время, да еще и к чужим дяденькам клеишься! А ну кыш, а то все расскажу папе!
Блондинка полыхнула взглядом, но свалила, гордо задрав подбородок.
Это за меня сейчас две девушки сражались, или мне следует умерить раздутое эго, а сильный просто отжал стул у слабого?
— Ну и что это было? — уточнил я у победительницы, чтобы прояснить этот жизненно важный вопрос.
— Как — что? — она приподняла брови в смешливом удивлении. — Конкурентная борьба, конечно!
И, дождавшись, пока я сделаю глоток, коварно мурлыкнула:
— Я уже начала считать тебя своей территорией! Ты так облизывал меня взглядом, что теперь, как честный человек, просто обязан…
Об обязанностях честного человека
Мысль она оборвала и с ослепительной улыбкой повернулась к бармену:
— Мартини, пожалуйста!
Бармен с самым невозмутимым видом принял у шатенки заказ — и жидкость полилась из бутылки в конусообразный бокал на тонкой ножке.
Вопреки злодейскому замыслу я не поперхнулся и благополучно сумел сперва глотнуть, потом заржать: опыт, опыт, детка!
“Детка” стрельнула в меня лукавым взглядом поверх коктейльного бокала, бессовестно и явно стараясь не смеяться — но ямочка на щеке, предательница, выдавала ее с головой.
Она была старше блондинки. Насколько — трудно судить, но по крайней мере при виде нее рассудок не начинал прикидывать тюремный срок. И броский клубный макияж был выполнен с куда большим вкусом...
Настроение неумолимо ползло вверх, взгляд — по блестящему непристойному платьицу вниз...
— Так что я должен сделать, как честный человек? — вкрадчиво уточнил я.
Шатенка вернула мне мой взгляд, осмотрев меня с ног до головы так выразительно и бесстыже, как будто это я, а не она, сидел тут в таком ничтожном количестве ткани, что ее, по совести, и на носовой платок не хватило бы!