Пётр Андреев
Как-то разЪ
Вася стоял перед большой парадной. В одной руке у него был букет полевых цветов, а в другой, красивая коробка, перетянутая красной лентой c надписью — «Кондитерская Мадам Дрейфусъ». Кавалер поправил букетом котелок, который сполз на лоб, приосанился и не без сноровки, другой рукой с коробкой потянулся к звонку.
Дверь открыли почти сразу-же. Когда пирожные и букет цветов перешли из рук в руки, Вася немного замешкался.
— Ну, шо-жеж, Вы? Проходьтес, — пригласила Матрёна Ксенофоньтевна.
Плавно покачивая бедрами, она прошла в гостиную. Постояв в нерешительности какое-то время, Вася махнул рукой и принялся стягивать лаковые штиблеты. Аккуратно поставив их у двери, он направился вслед за хозяйкой, на ходу поправляя, белую — накрахмаленную манишку.
Передвигался он странно, скользя ногами по полу — как будто на лыжах.
— Шо такоес?! Вася, Вам таки неудобнос?!
— Целую Ваши ручки, Матрёна Ксенофоньтьевна, ну так… Имею маленькос носки в дырочку и не хочу, портить этого всего…Великолепияс, — Вася обвел руками квартиру.
— Тюю….Напужал сосиской киску! Проходьте, не берите до головыс.
Хозяйка взяла гостя за руку и потянула за собой. Вася не особо сопротивлялся, и сверкая голыми пятками, вскоре оказался за накрытым столом.
Над ними парил огромный бежевый абажур, с бахромой по краям. На стенах висели портреты родственников Матрёны Ксенофонтьевны в богатых рамах.
Стали пить чай. Гость налил сначала хозяйке, потом себе. Матрёна Ксенофонтьевна пила осторожно, маленькими глотками. Она держала чашку в руке, отставив в сторону мизинец. Вася громко швыркал, втягивая в себя напиток вместе с воздухом, чмокал губами, пыхтел и отдувался.
Он неотрывно смотрел на хозяйку. Даже не на неё, а на великую её грудь. Бюст вздымался вверх и вниз. От этого действа в голове у Васи забухали молоты — отбивая мотив известного романса «Амурские волны».
Самооценка у него поднялась, да так, что стало трудно сидеть. Вася, как можно незаметнее поправил бруки и чтобы хоть как-то отвлечься, неожиданно для себя предложил,
— Миль пардон! Матрёна Ксенофонтьевна, а давайте потанцуем?!
— Так, ааа… у меня и музык никаких нетус, — растерялась хозяйка, — Неможнос — же без музыкс.
— А мы так! Как говорится — не в затяг! — бодро ответил Вася и протянул даме руку.
Хозяйка покраснела, но тем не менее поднялась и подошла к гостю.
Сердце Матрёны Ксенофонтьевны забилось часто — часто. Вася приобнял её за талию, и они начали вальсировать под воображаемую мелодию. Объятия становились всё крепче и крепче. Они кружились в стремительном танце. Тело Матрёны Ксенофонтьевны обмякло и сделалось податливым, как воск. Она с трудом дышала, и уже хотела крикнуть, но Васины губы заставили её замолчать.
И началось!
Зашумело-загремело!
Да так, что сосед Матрёны Ксенофоньтьевны снизу — пожилой грек Евклид Петросович, воздевал руки к небу, чтобы его гордость — люстра ручной работы, не сорвалась с потолка.
Очнулся Вася на полу, под абажуром, с которого свисал малиновый, кружевной бюстгалтер Матрёны Ксенофонтьевны. Со стены на него строго смотрели чужие родственники. Было непонятно, осуждают они его, или нет.
Сама Хозяйка лежала рядом и прикрыв один глаз пускала вверх кольца табачного дыма.
— А Вы таки, умеетес развлечь девушкус, Васенька! — подмигнула она и улыбнулась.
— Целую, Ваши ручки, Матрёна Ксенофонтьевна. Как это, очень приятно получить комплеман, от такой Красавицы!
— Таки Красавицы?! — женщина расплылась в улыбке и стряхнула пепел в массивную серебряную пепельницу.
Они немного полежали. Вася засобирался домой. У него внезапно, нашлись срочные дела, не терпящие отлагательств. Хозяйка благодушно внимала и не делала попыток оставить гостя у себя.
Чмокнув Матрёну Ксенофонтьевну в щёку на прощание, Вася скатился с лестницы и вскоре очутился на улице. Зашёл в ближайшую подворотню и вытащил из-за пазухи свёрток. Развернул его и на свет показалась массивная пепельница. Джентльмен повертел её в руках, затем аккуратно завернул и засунул обратно.
— Сойдёт! — сказал он сам себе.
Посмотрел на солнышко, которое уже катилось к закату и неспешно пошёл по своим делам.
Матрена Ксенофонтьевна сидела за столом и вертела в руках старенький бумажник. На столе рядом лежали несколько ассигнаций. Женщина искала потаённые места в надежде добыть ещё чего-нибудь. Сообразив, что больше ничего найти не удастся, женщина бросила портмоне в мусорное ведро.
— Эх… Вася, Васенька, — промурлыкала женщина.