Потом он вспомнил о Мадлен. Обо всем, что случилось со вчерашнего вечера. О том, с каким удовольствием она окунулась в воду. В воду, которая пахла флердоранжем. И о ее хриплом пении. При этом воспоминании он улыбнулся. На речной глади играли блики. Он смотрел на эти пляшущие солнечные пятна, на тени от деревьев. Смотрел и смотрел на течение реки, не в силах оторвать взгляд, словно загипнотизированный. И слушал. Как течет вода. Как струя перебирает камешки. В глубине русла. Совсем маленькие камешки. Они сталкиваются и постукивают. Стук-постук. Перестук-тук-тук…
— Эй, малый?
Но у Тома в голове все звучал стук-перестук речных камешков, и больше он ничего не слышал.
— Эй, парень, с тобой все в порядке? — спросил тот же голос, но уже настойчивей. — Тебя чего, кто обидел?
Том поднял голову. И увидел обладателя голоса. Мужчина наклонился к нему. Совсем близко. Слишком близко. Том вскочил на ноги, готовый кинуться прочь. Но мужчина схватил его за руку — не вырвешься.
— Я хотел с тобой поговорить.
— Отпустите меня!
— Да не бойся ты, ничего я тебе не сделаю!
— Вы сделали больно моей…
— Вот именно. И я хочу извиниться.
— Плевать нам на ваши извинения!
— Ты должен мне помочь, парень. Я не знаю, как мне теперь.
— Отпустите меня!
— Да подожди ты, дай объяснить.
— А я не хочу вас слушать! Пустите, пустите меня сейчас же!
— Нет. Сначала я должен тебе все объяснить.
— Мне больно!
— Ну хорошо. Сейчас я тебя отпущу. Только выслушай меня. Всего одну минуту. Пожалуйста. Я уже два дня не сплю. Мне нужно с кем-то поговорить. У меня эта история из головы не идет. Ни о чем другом думать не могу. Так и спятить недолго.
Он выпустил руку Тома. Тот шустро отпрыгнул и отбежал на несколько метров, чтобы оказаться вне пределов его досягаемости. Сэмми и не пытался его ловить. Он сел на замшелый камень. На камень Тома.
И вид у него был разнесчастный.
— Не знаю, что на меня тогда нашло. Сам не понимаю, почему я это сделал. Я ведь не злой. Если б мы раньше познакомились, ты бы и сам это знал. Слушай, не буду от тебя скрывать, вот я, например, отсидел в тюрьме. Но это вовсе не значит, что я злой. Кстати, иногда это вообще ничего не значит. Просто так случается. Бывает, самые нормальные люди попадают в тюрьму. Я там встречал таких. Они вообще ничего не сделали и вдруг ни с того ни с сего оказались за решеткой. Судебных ошибок пруд пруди. Любую газету прочти. Вот я, например, если б мне по жизни хоть немного повезло, все могло сложиться иначе. Способности-то у меня были. Я и в школе неплохо учился, и даже в училище собирался поступать. Но понимаешь, когда я был моложе, я был такой парень компанейский, куда дружки, туда и я. А они оказались жульем. А я терпеть не мог оставаться один. Вот и таскался за ними повсюду. Чего они делали, то и я. А они делали плохие вещи. И я вместе с ними — мы же были одна компания. Только не в тот день, когда пришлось платить по счетам. Потому что тогда я вдруг остался один. Короче, они меня кинули как последнего лоха.
Он помолчал, а когда заговорил снова, вернулся к тому, с чего начал:
— В общем, что я хотел тебе объяснить-то… Я решил повидаться с Джос, ну, просто поговорить с ней. Мы ведь с ней знали друг друга еще до того, как я наделал глупостей. И вот вам пожалуйста. Понимаешь, если давно не трахался, начинаешь воображать себе всякое. Фантазия разыгрывается будьте-нате. В тюряге по-другому никак. Не то рехнешься… Ну и в тот день что-то на меня нашло. Но я не хотел ее обидеть, твою сеструху. Чем хочешь клянусь. Правда не хотел.
Он вдруг зарыдал взахлеб, как ребенок. Тому стало не по себе. Он сидел и ждал, когда это кончится. Наконец Сэмми перестал всхлипывать. Только носом пошмыгивал. А потом уткнулся подбородком в колени. Стал смотреть на воду. Как Том. Тот уселся в паре метров. По другую сторону камня.
Сэмми вроде бы успокоился. Собрался с духом и выпалил:
— На самом деле я, наверно, просто непрушник.
— Непрушник — это как?
— Это когда за что ни возьмись, куда ни сунься, кругом одно дерьмо получается.
— И как по-вашему, давно с вами такое?
— Я так думаю, что всю жизнь. Хотя нет, я так говорю, потому что не очень помню, что было раньше, когда я был маленький. Я себя помню начиная… да вот с твоего возраста примерно. Тебе сколько?
— Одиннадцать.
— А-а.
Он прикинул в уме:
— Выходит, ты родился чуть позже после того, как меня замели… Послушай, а ваша мать, ну, твоя и Джос, она сейчас где?
— Она умерла.
— А. Понятно.
Какое-то время они завороженно следили за бликами на воде. Потом Том встал.