Отстали ромеи, вышла ладья в открытое море, взяла курс на Гоблингард и прибыла туда спустя положенный срок без всяких приключений. Сошел Тори на берег, зашел в таверну, выпил вина во славу Ньерда, пошел к Рандольфу во дворец. Никто не пытался его задержать или спросить, кто такой - в Гоблингарде каждая собака знает в лицо Тори Снерриссона. Гоблины при виде славного конунга делали почтительные жесты, а викинги хохотали, хлопали гостя по спине и плечам, и шутили примерно так:
- Эй, конунг! Знаешь, чо?
Тори эту шутку знал и отвечал правильно:
- Через плечо!
Тогда викинги снова хохотали, и снова хлопали гостя по спине и плечам. Тори всех спрашивал, где Рандольф, но никто толком не знал, и викинги отвечали каждый по-своему, смотря как у кого развито чувство юмора. Финнвард Асельфссон, например, ответил так:
- Разложил пергаменты и рукоблудит.
Надо сказать, что последнее слово часто употребляется викингами в переносном значении, когда идет речь о каком-то унылом времяпрепровождении. Тем не менее, Тори удивился таким словам, ибо как можно вообще проводить время, разложив пергаменты, пусть даже уныло?
- Он что, гаданием увлекся? - предположил Тори.
- Да тролли его разберут, чем он увлекся, - сказал Финнвард.
И рассказал, что некоторое время назад из Эльфхейма вышли два альва: парень по имени Степан и девка по имени Пенни, их изловили и приволокли к конунгу, и тот сначала хотел их поработить, а потом передумал, потому что Степан убедил их не порабощать, а сделать советниками наподобие визиря, но по-другому. Впрочем, реально конунгу советует только Степан, а Пенни беспрерывно бухает и трахается со всеми подряд. А Степан не только советует, но и делает полезные дела, например, однажды сходил в Эльфхейм и притащил оттуда колдовскую штуковину, которая сосет из сточной канавы всякую дрянь и превращает в бухло, и в другие вещи тоже может превращать, в жратву, например, но лучше в бухло. А в другой раз конунг Рандольф бухал с визирем Абалаком, а Степан пришел к ним и сказал прямо с порога:
- А я знаю, как на базаре улучшить налогообложение, чтобы каждый купец платил мало, а все вместе - много!
Абалак на это сказал:
- Ты сдурел, так не бывает.
А Рандольф сказал:
- Ну, расскажи, что ли.
Степан стал рассказывать какую-то тягомотину, конунг соскучился и прервал Степана такими словами:
- Иди и сделай как желаешь, только избавь меня от унылых речей!
Степан пошел на базар, именем конунга созвал старших купцов на что-то вроде тинга, они долго горлопанили, а потом до чего-то договорились, и вышло так, что каждый купец отныне платил малую пошлину, а в целом со всего базара бабла собралось немеряно. Абалак сказал по этому поводу следующее:
- Сдается мне, это нехорошее колдовство, немного добра принесет оно городу.
Степан возразил, что колдовство хорошее, и зачем-то разгласил его имя - Математика. Абалак сказал, что знает колдовство со схожим именем - Абракадабра, и никто не называет его хорошим и, вообще, трудно представить себе, чтобы кто-нибудь назвал доброе колдовство таким страшным именем. А конунг Рандольф приказал, чтобы они оба перестали произносить колдовские слова, а то еще призовут ненароком демонов, а это недопустимо.
Выслушал Тори эту сагу и сказал так:
- Сдается мне, не зря я сюда приплыл. Пойду, побеседую с этим Степаном.
Узнал у Финнварда, в какой части дворца живет Степан, пошел в ту сторону. Но далеко не ушел, потому что встретил альвийскую девицу.
- Привет, Пенни! - сказал ей Тори. - Я Тори Снерриссон, конунг Алагира.
- Ой, привет! - обрадовалась Пенни непонятно чему. - А как ты меня узнал?
- Твои волосы коротко стрижены, как у воина, - стал объяснять Тори. - В носу у тебя самоцвет, в пупке другой, а пахнет от тебя травяными палочками, сразу видно - альвийка!
- Ой, ты такой милый, - сказала Пенни. - Пойдем ко мне в спальню, покажу тебе кровать.
- А пойдем! - согласился Тори.
Пришли они в ее спальню, показала она кровать, на которой спит, Тори ее на эту кровать повалил и трахнул. А потом Пенни валялась на кровати, дымила травяной палочкой и смеялась, а Тори валялся рядом и отдыхал. Додымила Пенни палочку до конца и сказала, что желает пожрать. Тори спросил, угостит ли она и его тоже, она ответила, что угостит. Тогда Тори надел штаны и пошел за альвийкой, потому что отвергать угощение неприлично. Привела она его в кухню, обустроенную по альвийскому обычаю, Тори раньше не знал, что в Мидгарде тоже так можно, думал, это колдовство действует только в Эльфхейме. Глядь, а за столом сидит альв и пьет альвийскую сладкую воду, которая холодная, но кипит, потому что волшебная.
- Привет, Степан! - сказал Тори. - Я Тори Снерриссон, конунг Алагира.
- Привет, Тори, - отозвался Степан и снова замолчал, показав тем самым, что беседовать не расположен.
Тори сделал вид, что не заметил последнего. Сел на стул и сказал:
- Слушай, Степан, мне нужна колдовская штука вроде скорчера, но сильнее, чтобы не по одному кораблю топить за раз, а чтобы один раз бабах, и весь флот на дне. Есть у тебя такое колдовство?
Степан поглядел на Тори с неприязненным изумлением и сказал:
- А у тебя губа не дура.
А потом увидел, что Пенни задымила новую травяную палочку и сказал ей:
- Хватит уже курить, все мозги прокурила!
- Да пошел ты, - отозвалась Пенни.
Тори заметил, что на кухне установлена альвийская колдовская печь, которая греется не дровами, а чародейством, Пенни поставила на нее чугунную сковороду и собралась жарить яичницу. И не простую яичницу, а с ломтями свиного мяса с салом, царское угощение!
- А вы тут неплохо устроились, - сказал Тори.
- Дык, - сказала Пенни и засмеялась, как смеются альвы, когда надышатся травой.
- Эй, Степан, - сказал Тори. - Мне нужно сильное боевое колдовство. Картахену осадил ромейский флот, а там мой тесть сидит государем.
- Ненадолго, - сказал Степан.
- С чего ты взял? - удивился Тори. - Ты предвидишь грядущее?
- Типа того, - сказал Степан.
Пенни глубоко затянулась, выдохнула дым и мечтательно произнесла:
- А прикольно ядреной бомбой по римскому легиону...
Тори понял, что оружие, которое ему нужно, у альвов есть.
- Эй, Степан, - сказал Тори. - Ты так говоришь, будто совсем не боишься смерти. Но на вид ты непохож на воина. Давай, Степан, сразимся по нашему норманнскому обычаю, и пусть проигравший станет вассалом победителя!
- Да пошел ты, - сказал Степан.
- А в рыло? - спросил Тори.
- Тори! - воскликнула Пенни. - Перестань, что ты как ребенок! Так, интеллект, скорректируй ему агрессию!