Спустя десять дней Францу все-таки удается уговорить меня перестать скрывать наши отношения. Хотя "уговорить" это не совсем подходящее слово. Он протащил мое сопротивляющееся тело на своем плече через весь университетский двор к парковке под бурные аплодисменты своих неадекватных дружков. Этакая аллея славы. Парень закинул меня на капот желтого гелика и прилюдно "засосал". Признаться честно, я ожидала большего. Пересудов, сплетен, шепотков за спиной, но все это протекало как-то скучно, однообразно, неинтересно. Мы не стали новостью номер один. Никто не называл меня "тварью", Сизова не в счет, из ее уст это слово звучит с иронией, и подозрительно дружелюбно. В общем все из-за чего я так переживала, происходило, но как-то не масштабно.
И даже Петрова за это время свыклась с мыслью, что я, дальше цитирую: "произвожу ежедневный обмен слюной с ее братом".
Турагин, наконец-то, начал проявлять ко мне уважения, и неожиданно перестал ронять.
Был еще Влад. Парень делал вид, что ничего не обычного не происходит. Он, как и прежде был дружелюбен, учтив и воспитан, целовал при встрече в щеку и иногда предлагал подвезти домой, а вот мне было запрещено даже смотреть в его сторону. У Елизара рвало крышу каждый раз когда он замечал нас вместе. И никакие уговоры и искренние признания не способствовали его успокоению. А еще мы с Князевым по-прежнему обманывали родителей и тяжелое кольцо, по странному стечению обстоятельств до сих пор хранилось у меня в комоде под стопкой аккуратно сложенной одежды.
Мой телефон пищит, оповещая о входящем сообщении "Спускайся", пишет Елизар. Я хватаю сумку, одеваю пальто и бегу в любимые объятия, но выйдя из лифта замедляю шаг.
- Ты задержался, - капризно дую губы, садясь в теплый салон.
- Тренер заставил нас разгребать все дерьмо последних недель. - Он разминает шею.
- Устал? - Запускаю пальцы в его слегка влажные волосы, целую в щетинистую щеку. Мне его постоянно мало, и от этой зависимости немного страшно.
- Больше голодный, - немного стыдно за то, что я так и не предприняла ни одной попытки улучшить свои поварские навыки. Мое мастерство до сих пор заключается в готовке бутеров с колбасой. - У Марты выходной. Закажем что-нибудь домой? Или можем заехать в ресторан. Хочешь что-то особенное?
Расплываюсь в широкой улыбки от того как приятно из его уст звучит слово "дом". Мягко, тепло, уютно... Но еще приятней слышится то, что у Марты выходной, эта женщина до сих пор не воспринимает меня как что-то серьезное.
- На твой вкус, - щелкаю ремнем безопасности. - Кстати не видел мои конспекты?
- Посмотри сзади, - морщится он.
Знаю, со мной тяжело. Теперь об этом знает и Елизар. Я превратила салон Флэша в свой собственный передвижной ящик для вещей. В бардачке лежит помада, карандаш для глаз и пудра. На водительском сидении с задней стороны висит чехол с формой, также где-то здесь должны валяться мои кроссовки.
- Прости меня за этот бардак, - ерзаю на месте в поиске тетради. - Я завтра все соберу.
- Мне нравится. - Гладит мое колено, вырисовывая на нем незамысловатые круги. - Благодаря этому я чувствую твое присутствие в своей жизни.
- Ты заставляешь меня нервничать, - сжимаю его пальцы, целую ладонь.
- Как провела сегодняшний день? - Он ловко меняет тему и я обожаю его за это. Обожаю за то, что от так хорошо меня понимает. - Помирилась с отцом?
Возможно я немного преувеличила...
- Он не позвонит мне, - пожимаю плечами и смотрю на сменяющие друг друга фонарные столбы.
С недавних пор ложь вокруг меня только увеличивается. Мне не хватило сообразительности и в одно прекрасное утро на ежедневный вопрос Елизара о разговоре с родителями, я не сдержалась и ответила положительно, чтобы не расстраивать его еще больше. Это вылетело механически.
Я просто решила, что так будет лучше. Что иногда "незнание" это хороший выход из положения. Ведь я обязательно наберусь храбрости и поговорю с ним, но только позже. Я соврала о том, что позвонила отцу и рассказала о расторгнутой помолвке, а тот в ответ накричал на меня и сбросил вызов.
А теперь эта ложь с каждым днем топила все глубже. И я все больше боялась любых последствий. Теперь количество страхов возросло вдвое. Потому что в любом случае: либо Елизар, либо отец, кто-то из них обязательно узнает правду. Надеюсь я успею все исправить.
- Он любит тебя, хоть и не демонстрирует этого. Некоторые родители просто не умеют показывать чувств, - Франц притягивает меня к себе и на секунду оторвавшись от дороги целует в висок. - Вы обязательно помиритесь. Все будет хорошо. А я буду здесь, для тебя, всегда.