Чувствовать под своими руками шелк и бархат ее кожи, слизывать чуть теплые капли, наполненные ее вкусом, слышать тихие жаркие стоны и дрожать как мальчишка от одного осознания обладания… Его… Любимая… Единственная… Родная… Как же он долго ждал… Именно ее… Жена… Гордость и острое ощущение зависти к самому себе… Теперь она наконец-то только его… Маленькая хищница, чей голод похоже только начинают расти…
Миг, когда мне стало мало нежности я не засекла. Просто подчинилась глубинным желаниям и вонзила свои ноготки в аппетитную задницу мужа и прошептала:
— Быстрее…
Разве я когда-то говорила о бездне? О горящем омуте? Какая же это была мелочь по сравнению с тем что окружило меня теперь. Я горела. Теряла себя и вновь находила. Растворялась в таком родном мужчине и мгновенно собиралась опять. Полный отрыв от реальности. Полное погружение в мир грез и красочных вспышек…
В этот раз приходила в себя я намного дольше. Больше неги, больше ласки, больше приятственых расслабляющих ощущений… Примостившись на коленях у мужа, я мягко омывала его губкой, с удовольствием наблюдая, как сбегают ручейки воды по поджарому горячему телу… Точно также, но с большей трепетностью занимались мною… А потом мы некоторое время лежали в пузырящейся воде, наслаждаясь легким расслабляющим массажем. Совершенно неудивительно, что в какой-то миг я начала засыпать. На грани сна ощутила как муж меня куда-то несет и окончательно отключилась с прикосновением к мягкой постели…
Глава 27
Я брела в тумане. Молочном. Настолько густом, что вытянув руку я не видела своих пальцев. А еще я искала. И сейчас точно знала кого — своего мужа. Знала, что должна его спросить. О чем-то важном. Сокровенном. О том, что он никогда бы не рассказал постороннему человеку…
Пелена распалась неожиданно, открывая вид на сидящего одинокого мужчину, в котором я без труда узнала Валгена. Он безмолвно смотрел в большой экран, располагаясь по отношению к нему в пол-оборота. Согнутая нога в колене, вторая вытянута горизонтально, спина опирается на невидимую вертикальную опору… весь его вид выражал спокойную грусть и глубоко запрятанную боль. На экране мелькали какие-то люди и расплывчатые картинки…
Повинуясь безотчетной тяге я села рядом с мужем. Он хмыкнул и притянул меня к себе ближе, обнимая со спины и упираясь подбородком в мою макушку. Картинки на экране резко стали четкими и появился звук…
— Делжи! Это для тебя! Тебе нравися? — мелкая черноокая девчушка лет пяти с забавными косичками, торчащими в разные стороны, протягивала тонкий браслетик из разноцветных бусинок и смотрела восхищенными глазенками в экран. Детская мальчишеская рука оказывается в зоне видимости и забирает подарок из маленьких ладошек:- Спасибо, Ли. — Одень, Ваа! На луку! Тихий смешок и браслетик оказывается на левой руке:- Ты знаешь, он выглядит хорошо. Девочка начинает прыгать на месте и хлопать в ладошки, а потом поворачивается куда-то в сторону и с превосходством говорит:- Ты обманул! Ваа будет его носить! — Мальчики не носят браслетики, Лит. Обстановка плавно проворачивается и на экране появляется мальчишка лет 12–13. По закрывшейся двери за его спиной и мокрой верхней одежде видно, что он только-только пришел с улицы. Усердно вытирая ноги о коврик, паренек ехидно ухмыляется:- Я думал, что Вал у нас мужчина, а он оказывается девчонка. Поздравляю, Ли — у тебя теперь есть сестричка! — Я не девчонка!!! — в голосе говорящего слышится неподдельное возмущение- Ну, да, ну, да! Сначала браслетик, потом второй, колечко, бусики, сережки…. Не заметишь как платьице примерять будешь, — не унимался подросток, снимая плащ и вешая его на вешалку. Ненадолго изображение замыливается облачком аоров. Едва оно исчезает, раздается нарочито спокойный голос:- А это не браслетик. Это теперь мой талисман. Его даже на руке таскать необязательно! Мальчик медленно подходит ближе, наклоняется так, что теперь видна лишь часть его щеки и насмешливо говорит (скорее всего на ухо):- Как скажешь, сестричка Валя! Изображение резко скачет, но из увиденного можно сделать вывод, что тот, чьими глазами смотрит экран участвует в драке. Натужное сопение и абсолютно неясно, кто же из двух мальчишек побеждает… Все прерывается резким мужским окриком:- Перестали! Через краткий миг подросток-противник оказывается напротив. Одна губа его рассечена, пару пуговиц оторвано, а волосы растрепаны. Экран резко разворачивается в сторону уставшего крепко сбитого сурового мужчины. — Сартон! Валген! Сколько раз говорил, чтоб при женщинах дома разборки не устраивали! Паренек весело ухмыляется:- Дык, Вал у нас в девчонки податься вздумал. Нужно ж было его уму-разуму поучить! Вон и браслет на ручку нацепил — красуется! Изображение быстро сменяется на отображение пола и чьих-то босых ног. Отчетливо видно, как правая рука прикрывает браслетик из бусинок на левой. — Литу обижать не хотел, пап — вырывается оправдание у Вала. — Не выкидывать же! Изображение несколько раз покачивается из стороны в сторону и опять меняется, но уже на добродушно улыбающееся лицо мужчины. Судя по положению его руки он только что взъерошил волосы на голове своего второго сына. — В этом ты прав, сынок. Девочек своих нужно беречь и радовать. Только на людях цацку не одевай… — Да что я маленький! Смеяться ведь будут… Как Сар… или хуже… — Ладно, взрослый. Иди за сестренкой погляди, а мне с твоим братом потолковать нужно… — Да, пап. Какое-то время экран отображает прогулку в соседнюю комнату, но далеко Валген не уходит. Шикнув на сестренку он остается недалеко от двери, очевидно пытаясь разобрать о чем говорит старший брат и отец. Кое-какие фразы до него доносятся:-… шваль, ворье подзаборное… чтобы я с ними тебя больше не видел! — …мои друзья! Лучшие… — **** **** ***! Пока я жив, чтобы их с тобой рядом не видел! А если сам к ним попрешься, неделю пороть буду… — Это мое дело!!! Не тебе решать…. — Мне, сопляк! Пока ты здесь живешь и наш хлеб ешь! — А я уйду! Я…Раздается звук удара, а потом свист ремня… — А теперь марш за книги! Быстрый топот ног и из комнаты вылетает Сартон с красным правым ухом…Картинка на экране на краткий миг зависает, идет волной и полностью меняется…Грязные, свалявшиеся простыни… Неестественно желтое вытянутое личико, волосы свалявшиеся грязной паклей и мутный неосознанный взгляд… Желтая мора… Бич нашего материка… То исчезает почти на столетие, то неожиданно вспыхивает и быстро распространяется как… как желтая мора-Ваа, — губы девочки бессвязно шепчут имя брата. На краткий миг взор малышки проясняется и она жалобно просит непослушными губами — Водички… — Сейчас, Ли, — на экране появляются чуть трясущиеся детские руки, которое сноровисто приподнимают маленькую головку и прислоняют к губам девочки кружку со странной желтоватой жидкостью. Малышка кривится и пытается оттолкнуть предложенное питье… — Ну же, Ли. Тебе поесть надо. А это бульончик… Как мама варит… Это ведь и водичка тоже. Давай, кроха. Пей. Девочка послушно делает несколько глотков и отстраняется, наглухо сжав губы. Несколько попыток дать ей еще бульона проваливаются. Однако, лишь кружку убирают, Лита тут же жалобно спрашивает:- А где мамочка, Ваа? Хочу к мамочке… — Мамочка тут, Ли. Посмотри — спит на соседней кроватке. Экран послушно на краткий миг показывает одноместный лежак, на котором беспокойно крутится измученная женщина. Глаза ее по страшному пусты… — Положи меня с ней, Ваа… Я хочу к маме, — по щекам малышки катятся слезинки и она начинает вздрагивать от рыданий — Почему ты меня к ней не пускаешь? Пусти, пожалуйста…На экране снова появляются мальчишеские руки, которые мягко и осторожно вытирают слезы и гладят девочку по голове. — Ли, мама совсем крепко спит. Вот поспит и ей станет легче. А сейчас к ней нельзя: посмотри ее кровать очень узкая вы просто не поместитесь. Потерпи немножко… Вот маме легче станет и она будет с тобой сидеть… — А папа? Хочу к папе, Ваа! — Папа, — голос говорящего едва слышно дрожит — Папа и Сар работают. Придут, принесут лекарства и сладости… И тогда ты выздоровеешь и… — Хочу к папе! — девочка сипит и плачет громче. — Тшш, кроха! Давай я с тобой лягу…Изображение скачет, показывая, что мальчик ложится рядом с сестрой и крепко обнимает ее. — Тшш, Ли. Хочешь сказку? — Нет! Я… — Будет интересно, Ли. Ты только послушай…Через какое-то время девочка затихает, вслушиваясь в тихий рассказ, а потом засыпает. Изображение снова идет волной и сменяется на новые кадры. Четырнадцатилетний паренек в злости колотит стену, сбивая кулаки в кровь. По его щекам катятся скупые слезы… — Сар! Ты чего?!Паренек резко поворачивается к экрану. На лице его отчаяние и боль. Старший брат Валгена садится на пол и, обхватив колени, несколько раз бьется затылком в стену. — Ненавижу! Ненавижу этих зажравшихся эйхту*! (эйхту* — часть населе