Сделав шаг в преподавательский сегмент, я остановилась. Затея — полный бред, Рая. Сознайся хотя бы себе. Грустно усмехнулась и уже было собралась уйти так и не выполнив свой план, когда меня неожиданно окликнул сам Раольтэн.
— Рая?
Вот так без всяких лери и весьма по дружески. Сочувствующе. Хорошо хоть зрителей рядом нет. Что это? Искусная игра или искренние чувства? Отступать сейчас было бы очень глупо. В конце концов, попытка не пытка.
— Светлого дня, Раоль. Я… — специально сделала скорбную паузу.
Мне плохо. Очень. Сплетни, шепотки за спиной. И целое ведро помоев, коими окатили с ног до головы. А еще муж… представим на минутку, что я поверила… Слезы сами навернулись на глаза, а грудь сдавило ноющей болью.
— Ох, наверно я не вовремя! Мне нужно…
В один миг мужчина оказался около меня.
— Тшшш, пташка, — объятия Раоля были нежными и осторожными. — Не плачь, радость моя.
Одно мгновение и я у него на руках. Дверь комнатки для общений со студентами открывается от небольшого толчка его аорами и почти тотчас закрывается с активацией безмолвной защиты.
Слезы сами текут из глаз, а я их нагоняю еще больше, дав себе окунуться в близкую потерю деда. Боль скручивается, пульсирует и вот уже из меня рвутся тихие рыдания. Раоль держит мое тельце на своих коленях, нежно поглаживает спину и волосы и что-то тихо успокаивающе говорит над моей макушкой:
— Не плачь, лапушка моя… не переживай, радость моя. Не стоит эта мерзость твоих слез. Подумаешь, вранье сочинил сказочник очередной? Мы ему живо мозги вправим и сочинялку перевоспитаем. Журналистам-то деваться некуда. Напишут опровержение как миленькие! Еще и извинения как публичные, так и в денежном эквиваленте принесут… Да и муж твой: подумаешь с бывшей зазнобой потанцевал да на балконе переговорил? Людей-то там знаешь сколько было? Да и видел я его. Не особо-то они и общались. А потом он к тебе ушел, а та женщина на балу осталась. До утра с другими заигрывала…
— Точно? — глаза мои честные-честные и смотрят с Такой надеждой. Спотыкаюсь о взгляд Раоля. Мамочки мои! Сколько в них нежности и мягкого пламени. И желания укрыть от всего мира.
— Точно, пташка моя.
— Почему ты его защищаешь?
— Потому что это нужно тебе.
Сердце сбилось с ритма.
— Но ты же сказал…
— Что ты моя. Так есть и будет. Отступать я не намерен. Но причинять тебе боль и давить соперника оговором? Это не то, чем я бы смог гордиться… Мне нужна ты, полностью. С уверенностью в том, что я именно тот, кто тебе нужен. А Валген Даттер и сам ошибок наделает…
— А если бы он и в самом деле оступился? Ты бы довел его ошибку до моего сведения?
Взгляд Раоля враз стал настороженным и колючим.
— Не таким образом, пташка моя. Вывалять свою половинку в грязи я бы никому не позволил. Или ты считала, что статья дело моих рук?
Плохая я актриса! Видимо несмотря на все мои старания что-то на моем лице да мелькнуло, потому как взгляд Раольтэна значительно изменился.
— Браво, Раенька. Браво, — голос моего первого мужчины прозвучал ехидно и холодно. — Никогда бы не подумал, что в тебе кроются такие лицедейские таланты.
— Видимо не достаточно хорошие…
— Хорошие, хорошие. Даже не сомневайся. Я ведь повелся, лапушка моя. Поверил. А знаешь, что бывает с хорошими девочками, когда их на вранье ловят?
Я попыталась встать с колен, но Раоль неуловимо быстро нажал несколько точек на моем теле и оно застыло. Впрочем способность говорить и немного двигать губами остались.
— И что же с ними бывает?
Губы Раольтэна приблизились к моим:
— Их наказывают, пташка, — измененный голос мужчины и его магнетический тон знатно встряхнули. Толпа мурашек побежала по телу, не взирая на мои старания игнорировать собственную реакцию. — Мягко, но действенно…
Если бы Раоль остановился на угрозах! Однако тогда, наверное, это был бы не он! Его руки плавно заскользили по моему телу, губы прошлись по изгибу шеи в почти невесомой ласке, а потом нежно коснулись моих губ. Нежные прикосновения, осторожное прикусывание нижней губы и проникновение его языка… Жгучее ощущение беспомощности, стыда и тайного наслаждения… Мамочки мои! Даже в глазах потемнело, а горло исторгло тихий стон… С которым, как это ни странно, мое тело освободилось от сковывающих уз. К стыду своему сразу я не отпрянула. Первым остановился сам Раольтэн: