– Джорди Бреннан, – говорит Бет и выбрасывает сигарету, – тебе сегодня повезло.
Через пятнадцать минут мы сидим в его помятой «малибу». Бет приказывает Джорди ехать к магазину на Ройстон-Роуд, где наши футболисты всегда покупают пиво. Угрюмый мужик за прилавком берет пять баксов только за пластиковый пакет.
Мы берем пиво в литровых бутылках (я их терпеть не могу: не успеваешь допить до половины, а пиво уже теплое и кислое, как помои) и едем в ущелье Саттон-Ридж, к обрыву, с которого прошлой весной прыгнула девчонка.
Ей было семнадцать и ее бросил парень.
А Рири сидела внизу в машине с Блейком Барнеттом и все видела.
Рири говорила, что как раз перед тем, как девушка прыгнула, из-за водонапорной башни выпорхнула ушастая сова[16], и они с Блейком подняли глаза к вершине.
Если верить страшилкам, которыми нас пугали в детстве на Хэллоуин, это место населено призраками мертвых индейских дев из племени апачей. Несчастные бросались в это ущелье от неразделенной любви к вероломным белым мужчинам.
Рири и Блейк видели все от начала до конца.
Блейк даже узнал девчонку. Она училась в Сент-Реджис. Он хотел окликнуть ее, но не решился.
Та стояла спиной к обрыву, раскинув руки, и быстро пятилась к краю.
Рири видела, как все произошло.
Потом она признавалась, что это было ужасно, но и прекрасно по-своему.
Еще бы, спрыгнуть с такой невероятной высоты в темные заросли на дне ущелья.
Многие из нас смотрели в эту пропасть в те дни, когда нас раздирали душевные муки. Правда, мои страдания еще никогда не были столь сильны, чтобы меня потянуло на дно, но сейчас я понимаю, что зарекаться не стоит.
Бет поднимается на самый край скалы, хлещет пиво из бутылки и выглядит при этом на удивление мило. А Джорди склоняется ко мне и полчаса, а то и больше, мокро целует в губы.
Он говорит, что для него это место особенное.
Он иногда приходит сюда по вечерам, играет на гитаре и забывает обо всем.
– Наверное, для тебя чирлидинг – то же самое, – говорит он.
А потом он начинает осторожно гладить меня. Его большие пустые глаза с длинными, как у девчонки, ресницами, крепко зажмурены. Как странно у него нос свернут вправо, как будто сломан.
– Она красивая, да, Джорди? – голос Бет звучит, как шум волн откуда-то издали. – Красивая, когда смотрит тебе в глаза?
Я целую его щеку, горбинку на носу, и он вздрагивает.
Его ресницы щекочут меня, у него грубые и сильные мужские руки, и я чувствую, какой восторг и удивление вызывает у него все происходящее.
Это так глубоко трогает меня, что мне начинает казаться, что сегодняшний день – один на миллион. Сгущаются фиолетовые сумерки, и я, должно быть, пьяна, потому что слышу где-то вдали голос Бет, и та говорит какие-то странные вещи, спрашивает, чувствую ли я себя иначе. Чувствую ли я себя любимой.
Позже тем же вечером приходит короткое эсэмэс от Джорди Бреннана, в котором он осторожно намекает на продолжение. Но чувство, что переполняло меня там, на краю обрыва, уже испарилось.
Как легко было завоевать его. И как скучно. Мне знакомы все тонкости и хитрости этой игры, в которой особых тонкостей и хитростей-то нет.
Мне не терпится рассказать обо всем тренеру. Интересно, что она скажет?
Потом звонит Бет. Мы обе еще не совсем протрезвели и долго болтаем.
Бет спрашивает, помню ли я, как мы когда-то давно придумали игру. Мы повисали на гимнастической лесенке, переплетаясь ногами, и старались провисеть так как можно дольше, и вскоре уже никто не мог побить наш рекорд. Даже мы сами. И я, и она могли висеть сколь угодно долго, поэтому договаривались отпускать руки на счет три, но Бет всегда жульничала и не разжимала рук. Она болталась на перекладине, а я стояла внизу и улыбалась в ответ на ее усмешку, и у меня была щербинка меж зубов, которая исчезла после того, как я стала носить брекеты.
Бет несвойственна ностальгия, но она пьяна и, похоже, сходила за добавкой – приложилась к коньяку миссис Кэссиди. Может, захандрила после сегодняшней прогулки в ущелье. А может, не в прогулке дело.
– Кошмар, что все так меняется, оглянуться не успеешь, – говорит она. – Но вот ты – нет.
На следующий день, заметив меня на парковке, тренер кивает и улыбается краешком губ.
Готовясь обо всем ей рассказать, я ощущаю странную гордость за себя. Как будто она попросила меня выполнить стант – «покажи-ка мне «колыбельку»[17], Эдди. Так, руки вверх…» – и вот я уже в воздухе, ноги вытянуты, как стрела, и мощная дрожь сотрясает лодыжки, колени, бедра, когда я приземляюсь на жесткий пол.
17
«Колыбелька» («креддл») – способ приема флаера, когда после броска (тосса) он падает в руки спортсменам, находящимся в базе, лицом вверх, принимая положение «пайк» (положение тела спортсмена, при котором он сгибается вперед к вытянутым прямо ногам) и затем соскакивает на пол.